Разве не во время моей безработицы и голодовки, неожиданно свалившейся на меня благодаря грубости, эгоизма (...), разве не в это невыносимо оскорбительное время принялся я за работу над собой и наизобретал и наоткрывал столько, сколько не было за все время моего благополучного житья? (...)

Как жаль, что мало, что не через край было этого хамства и грубости! - Теперь бы не был я ни режиссером оперного театра, растрачивающим свое время черт знает на какую ерунду, ни "редактором" книги старика, ... (...) разве не простак и растяпа? Теперь бы я мож. б. Уже кончил свою книгу. (...)... словом, я обокрал себя и отдал все это (...).

Может быть, после и моей смерти начнут обо всем этом догадываться... но ни мне, ни ему, ни близким моим - это не будет нужно. А теперь - я оплеван (...) и в сущности уничтожен.

1935 г. сент. 27 дня. Покровское-Стрешнево".

Автограф. Архив Н.В. Демидова.

Следующая запись из архива Н.В. Демидова - помеченная 5-м янв. 1936 г., т.е. разделяет ее от предыдущей три месяца с днями. Это запись явно совсем не простого разговора некоего "Л" с Демидовым. ⁷

"Л" - Н.В., у вас, вероятно, много записок по технике искусства, я очень прошу дать мне их для прочтения.

Д. - Пожалуйста, никогда не поднимайте об этом разговоров. Записки у меня есть и очень много, но дать их никому не могу. Меня об этом просили не раз. Между проч. Мордвин(ов?) ⁸, перед тем, как начать читать лекции в ГИТИСе, просил об этом же. А почему вы не составляете их сами? Ведь вы слушаете К.С., З.С. и Вл.С.9 лет 10? Сами размышляете?

Л. - У меня есть кое-какие записи. Но меня интересует не только то, что говорит К.С., а также и лично ваше.

Д. - Лично мое вы скоро и легко узнаете из моих занятий. Вы ведь приписаны ко мне. Не очень понимаю, почему вы интересуетесь "лично моим", оно заключается, главным образом, в практической разработке все тех же принципов техники К.С. Опыт показывает, что для большинства актеров нужен более упрощенный подход, вот этим волею судеб я и занимаюсь. Да вы все это частью видели и слышали, и остальное услышите дальше.

Л. - То, что вы делаете, так интересно... Оно совершенно не похоже на то, что говорит К.С.

Д. - Так ли? Что это интересно - может быть. За этим большой опыт, немало ошибок, поправок, изменений. Это я принимаю. Но странно, что для вас, для режиссеров, не ясно, что это именно самый К. Сергеевич и есть. Разве не на том спотыкается он в актерах, что они зажаты, механичны, без всякого "я"? Разве большинство репетиций не проходит в том, что он выманивает жизнь из актера? Я делаю то же самое: выманиваю жизнь, свободу, непринужденность.

Л. - Да, но вы говорите, что не надо "задачи".