Познакомившись с коллективом, я увидал, что той свободной техники, какая мне нужна, у них нет. Да и откуда бы ей быть? Одни из них неопытные, с дилетантскими установками самодеятельности, другие - чересчур опытны - заштатные актеры. Я начал с ними, как с учениками первого курса. Начал с азов новой техники. Говоря о технике, я имею в виду душевную технику, психотехнику, а не технику внешнюю - физиотехнику.
И вот, судя по докладу т. Штайна 5, можно подумать, что это уже актеры, развившиеся, законченные, талантливые...
После трехмесячного практического изучения новой "синтетической" техники, мы взяли "Нору". О результатах постановки Вам здесь докладывали.
Таким образом, это еще одна проверка нового пути, новой душевной техники творчества актера.
Вам, вероятно, интересно, знал ли Станиславский об этом новом пути? Знал. Каково его отношение к нему? Сейчас расскажу.
Как вы, может быть, знаете из предисловия К.С. вот к этой самой книге - его последней книге - я принимал большое участие в создании ее. 6
Стараясь помочь выразить более понятно и показательно те мысли, которые К.С. считал основными, я (на основании своего горького опыта), в то же время не мог удержаться и все время оспаривал действенность большинства описанных там приемов, таких как "круг", "внимание" и проч., и кроме того протестовал против самих принципов, как преподавания, так и подходов к творческому процессу.
К.С. отмахивался, называл это фантазерством, прожектерством, желанием побунтовать. Так длилось несколько лет. И вот, наконец, я показал К.С. группу молодых людей. Не отобранных по специальному экзамену, а просто случайно соединившихся "любителей драматического искусства". Они занимались в течение трех месяцев по 2-3 часа 2-3 раза в неделю с одной из моих учениц.
Они продемонстрировали перед К.С. наши упражнения-этюды. Он заинтересовался, увлекся, начал сам давать им всевозможные задания и вообще остался доволен. Некоторых из них отметил, нашел, что они настолько свободны и подвинуты, что хоть сейчас могут быть приняты в Художественных театр в качестве молодых актеров.
Когда же он узнал, в какое время, как и с каким случайным материалом это достигнуто, он круто изменил отношение к моим замечаниям о вредоносности наших прежних методов преподавания и неверности принципов "деления на элементы" и проч.
Это совпало с написанием последних глав его книги.
Книга закончена, в ней изложена аналитическая "система" - по существу своему чуждая и природе Станиславского, который был в своем творчестве искристым свободным импровизатором, а совсем не педантичным, сухим учителем математики - книга закончена, "система" написана... А вот рядом совсем другая система, сразу понятная, сразу близкая его сердцу и... диаметрально противоположная по своим принципам.
