Режиссер использует актера в театре как материал для спектакля, применяя особенности его дарования в создании сценического образа, помогает ему в раскрытии его творческих возможностей. Так что актер проявляет владение арсеналом творческих средств в совместной работе с режиссером, а затем в спектакле перед зрительным залом. В свою очередь, на режиссере - кроме репетиции с актерами - бремя конъюнктуры дня: состав труппы, репертуар, идеология, мода, коммерческие соображения, оформление постановки и т.д.

В этом смысле, у педагога нет конечной станции, т.к. изучение техники является не самоцелью, а лишь средством в процессе раскрытия творческой природы актера, раскрепощения его, что не может иметь завершения. Если же говорить о цели, то для педагога она - пользуясь понятием категорического императива - в самом актере, в человеке, к которому он относится не как к средству, а именно как к цели.

Глубоко убежденный в том, что искусство сцены нуждается в науке, в том, что "система" не есть направление, стиль, - "Это то же, что постановка голоса..."iii - в том, что "система" - ход к вдохновению, а не само вдохновение. Она нужна и тем, кто способен, и тем, кто не способен к самому моменту вдохновения"iv, Станиславский довольно рано понял, что "система", воспринятая как канон, откроет необозримые и непредвиденные возможности для толкований, а вместе с тем, для профанаций и спекуляций.

Он задумывался: "Вред в том, что это названо Системой"v. Он негодовал: "Все преподают мою систему... На будущее время того прошу считать моим учеником, кто предоставит письмо от меня"vi. Наконец, категорически: "Отречься от всех своих учеников, которые сделали математику из системы"vii.

Ученики ученикам рознь. Можно ли сказать, что Михаил Чехов не оправдал надежд своего учителя? Разве его творчество и в годы жизни в США не углубляло и наставнически не развивало дальше начатое Учителем? Справедливости ради нельзя не сказать и о человеке, чья жизнь малоизвестна даже историкам театра, отчего она не может быть менее значительной, так как им была предпринята попытка крупного творческого диалога со Станиславским еще при жизни творца "системы", в недрах самой "системы" и продолжена в самые немыслимые - для такого диалога - годы. Речь идет о НИКОЛАЕ ВАСИЛЬЕВИЧЕ ДЕМИДОВЕ.

Предоставим ему слово.

В 1965 году издательством "Искусство" была выпущена в свет небольшим тиражом, ставшая сразу библиографической редкостью книга Н.В. Демидова "Искусство жить на сцене"viii. В предисловии к ней народный артист СССР Борис Ливанов писал: "Взяв в руки книгу, многие молодые читатели могут спросить: "А кто это, Демидов?"ix.