Из "Автобиографии":

"1930-1934 гг. - создание из группы молодых актеров, путем 2-х летнего обучения и воспитания, молодого "Творческого Студийного театра" (во главе учредителей К.С. Станиславский), его организация, управление, режиссура, педагогика и передача его в другие руки по причине перехода на работу над книгой К.С. Станиславского "Работа актера над собой"..."xlvi

Когда Демидова пытались уличить в таком смертном грехе, как намерение оспорить правоту Станиславского "по самым основным разделам психотехники", это не было преувеличением и искажением истины.

Был то ли 1937, то ли 1938 год. Черновик письма Демидова к Вл.И. Немировичу-Данченко. По выбору адресата, по содержанию письма и его эмоциональной напряженности нетрудно догадаться, что на этот отчаянный шаг он решился как на крайнюю меру, от безысходности. Об этом свидетельствует уже начало послания: "Через вашего секретаря узнал, что у Вас не найдется времени разговаривать со мной ни теперь, ни в будущем. Вот уже 15 лет нас разводят какие-то силы... Я обращаюсь к Вам не с просьбой по личному делу!"xlvii

Это было своего рода открытое письмо, хотя Демидов адресовал его конкретному человеку, а не для публикации. Он изначально понимал как сложившуюся реальность недоброжелательное отношение к себе со стороны Немировича-Данченко. Но самим фактом обращения он как бы призывал Владимира Ивановича подняться над повседневностью, в которой всегда есть место страстям, спорам и расхождениям. Ведь речь шла об искусстве, одинаково дорогом каждому из них.

В те годы, когда индивидуальное "я" считало благоразумным в коллективном "мы" заслониться им, Демидов предпочел говорить от первого лица. Он хотел быть услышанным. Он заявил о своем существовании.

Демидов объяснил причины, в силу которых после многолетнего плодотворного сотрудничества, двух с лишним лет редактирования будущей книги "Работа актера над собой", к которому его привлек сам автор, Станиславский пришел к выводу: "Творческие пути наши разошлись"xlviii.

Таким образом, сложилась ситуация, которая сама по себе исключила возможность дальнейшего творческого контакта с Константином Сергеевичем. Оставалось одно: идти на поклон к Владимиру Ивановичу.

В его лице он обращался не к народному артисту и орденоносцу, а к памяти, к идеалам прежнего МХТ: "Больше 20-ти лет назад на гражданской панихиде по Сулержицкому Вы сказали замечательные слова, может быть, вы это уже и не помните: "Истинное искусство всегда революционно, всегда радикально и всегда идеально"xlix.

Такой взгляд на искусство Демидов исповедовал всю свою жизнь. И это давало ему силы отстаивать свою точку зрения на природу творческого процесса на сцене и воспитание актера. По сути дела, это письмо являлось одной из последних, если не единственной попыткой открытой творческой полемики с "системой" еще при жизни ее создателя.