В четверг 24 апреля в семь вечера (во всех газетах объяв­лено, что опоздавшие к началу в зал не допускаются) — на­конец-то генеральная! Актеры чуют легкое дуновение успе­ха, они бодро-беспечны и возбуждены. Я стараюсь разделить их радостные ожидания. Где-то в подсознании я уже отме­тил провал, и дело вовсе не в том, что я недоволен постанов­кой, напротив. После всех мытарств — на сцене первокласс­ный, продуманный и, для наших условий, хорошо сыгранный спектакль. Ни малейшего повода для самобиче­вания.

И все-таки я уже знаю — наши усилия напрасны.

Спектакль начинается. Звучит до-мажорный сигнал, и я покидаю Малую сцену вместе с директором театра. Только мы выходим на улицу через заднюю дверь, как нас мгновен­но тесным кольцом окружают фотокорреспонденты, ослеп­ляя вспышками. Загорелый Кто-то трогает меня за плечо и говорит, что я обязан его впустить, он опоздал на десять ми­нут, не имеет возможности посмотреть спектакль в другой раз, пытался уговорить билетеров, но они, как им и было приказано, были непреклонны. Я едко отвечаю нахалу, что у меня нет ни возможности, ни желания помочь ему, сам вино­ват. После чего узнаю в нем редактора отдела культуры «Свенска дагбладет», который к тому же театральный кри­тик. Я добавляю с натянутой улыбкой — мол, он должен по­нимать и отнестись с уважением к нашим правилам. Одно­временно у меня возникает непреодолимое искушение наброситься на него с кулаками — он, считающий себя про­фессионалом, позволяет себе опаздывать! И к тому же на­столько бестактен, что требует от режиссера сегодняшнего

* Шёберг, Альф (1903-1980) - выдающийся шведский актер, режиссер, известен блестящими постановками классики (Шекспир, Мольер, Стриндберг) на сцене Драматена. Среди фильмов наиболее выделяются «Травля» (1944, но сценарию И. Бергмана), «Фрекен Жюли» (1951), «Су­дья» (1960), «Отец» (1969).

48

спектакля впустить его. Критик удаляется. Директор театра, предчувствуя длительное преследование на культурной странице «Свенска дагбладет», бежит за рассерженным ре­дактором и проводит его в зал.

Этот незначительный эпизод окончательно убедил меня в безнадежном исходе. Язва и бегство первого сценографа, бе­ременность Лены Улин, вынужденные решения, неудачный прогон в середине репетиционного периода, мой грипп с по­следующей депрессией, технические незадачи, распределение ролей в «Гамлете», оскорбленный редактор отдела культуры и вдобавок убийство Пальме — событие, из-за которого наша ра­бота предстанет, временно или навсегда, в совершенно ином свете. Все это, вместе взятое, как большое, так и малое, приве­ло к ясному осознанию ситуации, я знал, что будет дальше.