Жиль Делёз

всех этих полотнищ, от которого они отделяются и куда, дробясь, падаг ют? Что это за высшая справедливость, с точки зрения которой все куски являются лишь чем-то вспомогательным?

Полотнища прошлого существуют: это страты, из которых мы черпаем наши образы-воспоминания. Но их либо уже нельзя использовать ввиду смерти, выступающей в роли вечного настоящего, наиболее суженного куска-региона, - либо их уже невозможно даже воскресить, так как они дробятся и смещаются, а также рассеиваются по нестратифицированной субстанции. И, возможно, две этих возможности объединятся: может быть, универсальную субстанцию мы найдем лишь в суженной точке смерти. Но смешением это не будет, ибо здесь присутствуют два разных состояния времени: время как непрерывный кризис, и — на более глубоком уровне - время как неизмеримая и устрашающая первоматерия, время как универсальное становление. У Германа Мелвилла есть текст, который написан словно про Уэллса: в глубине пирамиды, ценой чудовищных усилий, мы продвигаемся от соединения к соединению и от одного археологи-, ческого слоя к другому — и все это ради того, чтобы обнаружить, что в погребальной камере никого нет — если только там не начинается «нестратифицированная субстанция»¹. Разумеется, это не какая-то трансцендентная стихия, а имманентная справедливость, это Земля и ее нехронологический порядок в той мере, в какой каждый из нас рождается непосредственно из нее, а не от родителей: такова автох-тонность. В ней-то мы и умираем, искупая наше рождение. Герои Уэллса, как правило, умирают, распростершись на земле, когда тело их находится уже в земле, либо влачась и ползая по земле. Все сосуществующие страты сообщаются между собой и накладываются друг. на друга в среде жизнетворящей грязи. Земля — изначальное время автохтонов. А вот то, что они видят, то, что видиткогорта грандиозных персонажей Уэллса: и герой «Печати зла», умирающий во влажной и черноватой земле; и герой «Процесса», умирающий в яме, вырытой в земле; но уже и агонизирующий майор Эмберсон, который с трудом произнес: «А мы-то из земли вышли... так, значит, волей-неволей нам приходится возвращаться в землю...» Земля может оседать под тяжестью вод, чтобы давать жизнь своим первозданным монстрам, — как происходит в сцене с аквариумом и в рассказе об акулах из «Леди из Шанхая». Ну и Макбет, в особенности фильм «Макбет»... Именно в нем Базен сумел разглядеть типичные черты стихии, в которой живут персонажи Уэллса: «этот декор из просмоленного картона, эти варвары-шотландцы, одетые в звериные шкуры и потрясающие какими-то копьями из узловатого дерева, эти дико-

Предыдущая Следующая