О'Хиггинс, который ухитрился

Свой собственный костюм украсть из шкафа.

Цивилизация устроена нелепо —

Кругами ходит по своим следам;

История, как пик О'Лири,

Нас манит к небесам, ввергая

В пучину смерти.

Утешимся же, братья:

Дух наших матерей витает в небесах

И к нам взывает.

Построчный комментарий

Так поплывем же...— О'Шон любил пла­вать, хотя никогда в жизни не видел моря. Еще мальчишкой он мечтал стать моряком, но потом, узнав про акул, одумался. Его старший брат Джеймс, однако, служил во флоте Ее Величества, но был с позором уво­лен за продажу морской капусты старшему боцману.

нос Фогарти,— Несомненно, речь идет о Джордже Фогарти, который в свое время уговорил О'Шона стать поэтом, заверив, что на вечеринки его будут приглашать в любом случае. Фогарти выпускал журнал, в котором сотрудничали начинающие по­эты, и хотя на этот журнал подписалась только мать Фогарти, его значение трудно

167

переоценить как для ирландской, так и для мировой поэзии.

Типичный рыжеволосый ирландец и ве­сельчак, Фогарти считал, что для приятного времяпрепровождения достаточно улечься в общественном парке и прикинуться пин­цетом. В результате с ним случился нерв­ный припадок и его арестовали за то, что он в Страстную пятницу сжевал пару под­штанников.

Нос Фогарти был предметом постоянных насмешек, потому что невооруженным гла­зом его невозможно было рассмотреть. Как-то на поминках Джима Келли Фогарти сказал О'Шону: «Все отдам за нормальный шнобель, иначе я за себя не отвечаю. Нет никаких сил терпеть!» Фогарти был, между прочим, знаком с Бернардом Шоу, и тот разрешил ему дернуть себя за бороду при условии, что Фогарти впредь избавит его от своего общества.

Александрия.— Ближний Восток фигурирует во многих произведениях О'Шона, начиная со стихотворения «В Вифлеем на керогазе», где в остросатирических тонах изображается быт одной ближневосточной гостиницы: повествование ведется от лица египетской мумии.

два брата Бимиш — два полоумка, которые пытались попасть из Белфаста в Глазго, по­сылая друг друга по почте. Лайам Бимиш

168

учился вместе с О'Шоном в одном иезуит­ском колледже, но его с позором выгнали за желание держать нос по ветру. Более замк­нутый Квинси Бимиш до сорока одного года ходил с абажуром на голове. Братья Бимиш имели обыкновение являться к О'Шону и съедать его ужин, оставляя поэта голодным. О'Шон тем не менее вспоминал о них с нежностью и в своем лучшем сонете «Моя-любовь, как вол, сильна» вывел брать­ев в образе двуспального кресла-кровати.

башня.— После того как О'Шон покинул ро­дительский кров, он одно время жил в баш­не на юге Дублина. Башня была не самой высокой: около шести футов, то есть на два сантиметра короче, чем сам О'Шон. Вместе с ним в башне жил Гарри О'Коннелл, моло­дой человек с выдающимися литературны­ми задатками; его пьесу в стихах «Мускус­ный бык» принято было играть под общим наркозом. О'Коннелл оказал существенное влияние на формирование О'Шона-поэта, уговорив его заменить истасканную рифму «кровь — любовь» на новаторскую: «лю­бовь — кровь».