— Сейчас я скажу тебе что-то, что причинит тебе боль.

— Теперь я и правда напуган. Он просительно улыбается.

— Дело в том, что с некоторых пор я живу с другим чело­веком.

— Только не говори...

— Которого я люблю.

— Которого ты любишь...

— Которого я люблю больше всех на свете. Я живу с ним во всех смыслах — физически, всеми чувствами и в своем сердце.

— Это правда?

— Это правда, Хенрик. Я сомневалась, я хочу сказать, не знала, стоит ли мне признаваться. Но сегодня вечером, когда ты предъявил свои права на меня, я почувствовала, что боль-

364

ше не в силах притворяться. Мы с Тумасом весь день были вместе. Я приехала от него.

— С Тумасом?

— Я больше не хочу. Не могу.

— С Тумасом?

— Ты его знаешь.

— Тумас Эгерман?

— Да. Тумас Эгерман.

— Он ведь — он ведь изучает...

— Он учится в Уппсале. Закончит года через два. Два с по­ловиной.

— Это он как-то пел романсы Шумана на приходском ве­чере?

— Да, он по профессии музыкант. В академии получил диплом преподавателя музыки. Поэтому и запоздал немного с богословским образованием.

Лицо Хенрика замкнуто, взгляд голубых глаз — без всякого выражения — прикован к глазам Анны. Она отворачивается.

— Больше мне, собственно, сказать нечего.

— А как ты себе представляла... дальнейшую жизнь?

— Не знаю.

У нее наворачиваются на глаза слезы, но она подавляет гнев. Хенрик усмехается:

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу. Но твой вопрос о нашей дальнейшей жизни вызывает у меня злость. Странно, но это так.

— Я пытаюсь спокойно...

— Хенрик! Наша совместная жизнь постепенно стала чуж­дой и непонятной. Я не была сама собой, я сидела взаперти.

— А с Тумасом ты свободна, так?

— Я не думаю о том, «свободна» я или нет.

— Анна?

—Что?

— Чего тебе больше всего хочется?

— Ты спрашиваешь серьезно?

— Серьезно, Анна.

Он говорит мягко и смотрит на нее без злобы или отчуж­дения. Она приходит в замешательство, ей страшно. Чувства, пронизывающие их разговор, разбегаются в разные стороны и не поддаются контролю.

— Ты спрашиваешь, чего я хочу, а я не знаю. Возможно, хо­чу заботиться о нашем доме, о наших детях, конечно. Это же смешно... я имею в виду, другого и помыслить себе нельзя.

365

Я могу остаться с тобой, помогать тебе в работе, я буду тебе хо­рошей помощницей.

— А Тумас?

— С Тумасом у нас нет будущего. Со временем он найдет собственный путь. Женится на какой-нибудь девушке, своей ровеснице, которая будет хорошей женой и матерью. Но дай мне капельку свободы. Позволь мне побыть с Тумасом. Какое-то время.

— Какое-то время. Что это значит?

— Не знаю. Ты спросил, чего бы мне больше всего хоте­лось сейчас и в будущем. Я пытаюсь ответить.

— Может, мне завести себе «даму» на этот неопределен­ный срок?