Возможно, именно в отношении троичность обнаруживает свою наиболее адекватную репрезентацию; ведь отношение всегда являет-

¹ Ср.: Р е 1 г с е. «Ecnts sur le signe». Ed. du Seiul Пирс считал «троичность» одним из основных своих открытий.

ся третичным и — с необходимостью - внешним для собственных термов. И философская традиция различает два типа отношений: естественные и абстрактные, причем значение, скорее, свойственно первым, а закон или смысл — вторым. С помощью первых мы естественно и без труда переходим от одного образа к другому, например, от портрета к модели, затем — к обстоятельствам написания портрета, затем - к месту, где модель находится теперь и т. д. Так происходит формирование обыкновенной последовательности или серии образов, и эта серия, во всяком случае, не является неограниченной, ибо естественные отношения достаточно скоро исчерпывают все свои последствия. Вторая разновидность отношений, отношения формальные, наоборот, обозначает обстоятельства, в которых мы сравниваем два образа, не объединенных в сознании естественным путем (например, две весьма непохожие геометрические фигуры, общим свойством которых является то, что они — конические сечения). Здесь происходит уже не формирование серии, а сложение целого'.

Пирс настаивает на следующем: если одинарность есть «один» сам по себе, двоичность — два, а троичность — три, то в двух термах всегда необходимо, чтобы первый из них на свой лад «подхватывал» одинарность, а второй — утверждал двоичность. Тогда втрех будет один представитель одинарности, один - двоичности и один — троичности. Стало быть, мы имеем не только 1, 2, 3, но 1, 2 в двух, а также 1,2, 3 в трех. Здесь можно усмотреть своего рода диалектику, хотя сомнительно, чтобы диалектика могла охватить множество таких движений; скорее можно сказать, что она является их интерпретацией, и интерпретацией весьма недостаточной.

Несомненно, образ-переживание был уже чреват ментальным (чистое сознание). Его имел в виду и образ-действие — в цели действия (концепция), в выборе средств (суждение) и во множестве импликаций (умозаключение). С тем большим основанием «фигуры» вводили ментальное в образ. Но совсем другое дело — превратить ментальное в объект образа как таковой, в образ специфический, явный, обладающий собственными фигурами. Равнозначно ли это утверждению, будто такой образ должен представлять нам чью-либо мысль, или даже чистую мысль и чистого мыслителя? Разумеется, нет, хотя попытки в этом направлении и предпринимались. Ведь, с одной стороны, образ в этом случае становится слишком абстрактным или даже смешным. С другой стороны, образ-переживание и образ-действие и так содержат довольно много мыслей (возьмем, например, умозаключения,