няет идеал знания, и от этого
сократического идеала он никогда не откажется.
Но у него имеется потребность обосновать его религией, простой верой в человека и мир. Почему «Жанна
на костре» была плохо понята?
Оттого, что у Жанны д'Арк была потребность оказаться на небесах, чтобы
уверовать в клочья этого мира1. В этот мир можно поверить лишь с высот вечности. У Росселлини мы
видим переворот в христианской религии, что является высочайшим
парадоксом. Вера -даже с персонажами Священного писания — с Марией, Иосифом и
Иисусом - готова к тому, чтобы перейти на сторону атеиста. У Годара же рушится
и идеал знания, сократический идеал, еще присутствовавший у Росселлини: «хороший» дискурс, дискурс бойца, революционера,
феминистки, философа, режиссера и т. д. считается ничем не лучше плохого2. Объясняется это тем, что речь идет об
обретении веры и возвращении ее миру, и происходит это как по сю, так и по ту сторону слов. Достаточно ли водвориться на небе,
будь оно небом искусства и живописи,
чтобы найти основания для веры («Страсть»)'! Или же необходимо выдумать «среднюю высоту» в
промежутке между небом и землей («Имя:
Кармен»)?2 Что несомненно, так это то, что вера уже не означает ни веры в иной мир, ни веры
в мир преображенный. Означает она просто-напросто веру в тело. Это
значит возвращать дискурс телу, а с этой
целью необходимо достичь тела перед тем, как вещи будут названы, а потом уже обратиться к дискурсу, к словам: таково «пред-имя» (игра слов: в названии фильма
Годара ргёпот означает просто «имя»; - прим. пер.), и даже нечто
ему предшествующее4. Арто говорил о том же самом, о вере в плоть,
«я - человек, утративший жизнь и
стремящийся всеми средствами возвратить ее на
1 Ср. превосходный анализ Клода Бейли (Beylie) в: «Proces de Jeanne d'Arc. Etudes
cinematographiques».
2 D a n e у S e rge, p. 80: «На слова, сказанные другим, будь то утверждение, про
кламация или проповедь, Годар всегда
отвечает тем, что говорит другой другой.
В его педагогике всегда присутствует
существенная неизвестная величина, а имен
но — характер отношения, поддерживаемого им с хорошим дискурсом
(с теми ви
дами дискурса, которые он поддерживает,
например, маоистским), неопределим.
3 В е rg a I a Alai n.«Lesailesd'Icare».«QiWe/srf«c(/i«'/na»,no.355,janvierl984,p.8.
4 Даней показывает, что в силу статуса годаровского дискурса единственным
«хо
рошим» дискурсом является тот, который можно вернуть телу
или восстановить
для тела: в этом заключается весь сюжет фильма «Здесь
и вдали». Отсюда необхо
димость добираться до вещей и людей «перед тем, как они
будут названы», до
всякого дискурса, с тем чтобы они могли произвести собственный дискурс: ср.
пресс-конференцию в Венеции, посвященную фильму «Имя:
Кармен», в:
«Cinematographe», no. 95, decembre 1983 (а также
комментарии Луи Одибера
(Audibert), p. 10 : «в этом
фильме присутствует значительная свобода, и это — сво
бода верования <...>. Следы мира, запечатленные на киноэкране,
преподносятся
как иные, евангельские, речи <...>. Обретение мира предполагает
возвращение
по сю сторону кодов...»).
