"Имя розы" на пути от книги к
экрану перестало быть метафизическим детективом и структуральным ребусом,
превратившись в высококачественное развлекательное кино. Достоинства этой
экранизации сосредоточены в сфере реквизита: здесь нет мечей из станиоли и
женских волос, вымытых современным шампунем. Это не вызов историкам, а просто
желание заставить зрителя поверить в подлинность экранного мира. Натуральным
предстает и монастырь, где разыгрываются события: прекрасный образец романской
архитектуры, который Анно обнаружил под Франкфуртом. Но поскольку рядом
расположился крупнейший аэропорт, натурные съемки вокруг монастыря-декорации
велись в Италии, где, собственно и протекает действие. Так что если герои на
экране выходили из ворот аббатства, на самом деле они преодолевали сотни
километров. Иллюзия подлинности требовала все новых ассигнований, вплоть до
поиска миниатюрных кур и гусей, а также черных свиней, которые во времена
Средневековья еще не приобрели свой молочно-розовый цвет. Ничто не могло умерить одержимость
режиссера. О том, что готовится французский перевод "Имени розы",
Анно узнал из газеты, будучи на Карибах. Он срочно вернулся во Францию, достал
корректуру будущей книги и после двухсот страниц чтения стал добиваться прав на
экранизацию, после трехсот выяснил, что права уже куплены Итальянским
телевидением, а после пятисот летел в Рим и убеждал телевизионных боссов, что
это должен быть не сериал, а настоящий фильм, большая европейская копродукция,
а режиссером должен быть не кто иной, как он сам. После этой главной победы
сформировать актерскую сборную европейских знаменитостей и добиться на главную
роль Шона Коннери, отвергнув Дастина Хоффмана и Дэвида Боуи, казалось уже парой
пустяков. И однако успех не был полным. Анно пал
жертвой той самой плюралистической установки, что обеспечила роману Эко статус
новейшей классики. Картина разочаровала интеллектуалов (типа написавшего на
нее рецензию Джона Апдайка) и не подчинила до конца армию публики, ждавшую
романтических страстей, приключений, "истории". Вместо этого фильм
приобщал к подлинной Истории, показывал условия человеческого существования,
которые почти не изменились с первобытных времен. Европа XIV века оставалась относительно безлюдным
и холодным континентом, где отдельные обитаемые зоны связывались труднопроходимыми
дорогами. Чувство холода сковывало и актеров: казалось, пока они говорят, их
слова застывают на устах, как облачка пара. Актуальные мотивы (критика
тоталитарной власти церкви) тоже растворялись в этом вселенском холоде.
Динамика живых эмоций уступала место законсервированной статике. Реванш был взят в "Медведе" и —
спустя несколько лет — в "Любовнике". Анно больше не заигрывает с
интеллектуалами, зная, что они первые предадут. Он работает не на Сержа Дане, а
на постпублику — и заставляет ее заново открывать утраченную свежесть чувств. |