По семейному преданию Демидовы вели свой род от одного из братьев Волковых, тех, что стояли у истоков русского театра. Достаток в семье обеспечивался текстильным делом. Василий Викторович, отец, видимо посчитал, что фабрика слишком отвлекает его от любимого занятия - театра, и передал управление ею родственникам. Сам же не без успеха писал пьесы, которые ставились; сам играл; поддерживал оживленную переписку с А.Н. Островским.

Демидов с достоинством отмечал: "...в моем переходе на театр К.С. Станиславский, откровенно говоря, сыграл не такую уж большую роль. Я ведь сын актера и режиссера. Вырос (почти буквально) в театре. С 6-летнего возраста не пропускал ни одной репетиции и, уж конечно, ни одного спектакля. Отец мой был человек принципиальный, резкий, прямой, словом, плохой "дипломат", поэтому в театрах не уживался. Он служил и у Лентовского, и в Петербурге, но кончил тем, что устроил в провинции свой театр. Он был, как я понимаю это сейчас, истинным и очень крупным художником. Только благодаря его воспитанию и его советам (я много играл под его наблюдением), я мог понять К.С. так, КАК СЛЕДУЕТ" (курсив Н.В. Демидова)xxi.

Станиславскому должны были импонировать в Демидове не только его увлеченность театром, природный артистизм, но и задатки аналитика, которым впоследствии предстояло сильно развиться и повлиять на окончательный выбор жизненного пути. И еще: при очевидной рефлексии, не столь уж редкой в среде художественной интеллигенции, были в нем удивительная внутренняя собранность, стремление к порядку, гармонии.

Во втором классе реального училища он стрелялся, был на грани жизни и смерти. В 16 лет, увлекшись французской борьбой, самостоятельно занялся гимнастикой, стал чемпионом России, мало того, - создал "Иваново-вознесенское отделение С. -Петербургского Атлетического общества", преподавал в нем, имел учеников.

Б.Н. Ливанов много лет спустя вспоминал о своем учителе и друге: "Говорили, что Николай Васильевич был слабым и болезненным в детстве. Мы же знали могучего человека, атлета... Он сам воспитал в себе огромную физическую силу и огромную силу воли... Он мог преодолеть все, как преодолел свои детские недуги... И я не знаю, только ли занятия Демидова воспитывали учеников, может быть, больше формировали их именно необыкновенный характер, требовательность и сильная воля учителя"xxii.

Так как речь идет о человеке, для которого наставничество, передача знания, духовное подвижничество станут естественным продолжением начатого им в молодые годы, важно не упустить характерные детали его биографии.

Какая необходимость привела его на медицинский факультет Московского Университета, который он окончил с блеском, что, в свою очередь, дало ему приглашение в клинику выдающегося терапевта Д.Д. Плетнева? Почему в то время, как в московской артистической среде за ним утверждается репутация модного и удачливого врача, он совершает неожиданный поворот от традиционной европейской медицины к П.А. Бадмаеву, который в те горы в Петербурге "открыл русско-бурятскую школу на Поклонной горе, где молодые люди изучали монгольский и тибетский языки, осваивали премудрости тибетской медицины"xxiii?