Хотя Четвертая студия, по сравнению с другими студиями МХАТ, открылась сразу как профессиональная сцена, посещение учебных занятий было обязательным. Преподавались: постановка голоса, художественное чтение, фехтование. Курс актерского мастерства вели Н.В. Демидов и В.Н. Татаринов.

Результаты не замедлили сказаться. Рецензент отмечал: "Отношение Четвертой студии к актеру, как к единственной живой ткани театрального организма, обещает сыграть свою роль в возрождении драмы"xxxvi.

Это был отзыв на постановку "Земли обетованной" по С. Моэму, с режиссурой К.М. Бабанина и Н.В. Демидова. В связи с другим спектаклем студии: "Четвертой студии суждено сыграть заметную роль в пропаганде театра актера. Если одной из болезней русской сцены наших дней является гипертрофия постановочной механики, то одним из лекарей этого недуга будет Четвертая студия"xxxvii.

В сентябре 1922 года в Оперной студии должна была состояться премьера "Евгения Онегина" в постановке Станиславского, в ней Демидов дебютировал в качестве оперного режиссера. В это же время МХАТ начинал свои гастроли в Европе, чтобы затем продолжить их за океаном, в США. Станиславский со "стариками" покидал Москву на два года без малого. В этой нервной суматохе произошла размолвка его с Демидовым. Тот отказался вести занятия по "системе" в школе МХАТ, ссылаясь на перегрузку. Это недоразумение можно было оставить без внимания, если бы за ним не прочитывалась судьба театрального наставника: бери группу, доводи ее до "ума", привыкай к ученикам, потом отдавай другим, бери следующих и т.д.

Из дневника Станиславского от 13 сентября 1922 года: "Канун отъезда. Большие багажи отправлены морем, остались малые. Укладки немного. Был в театре, говорил с учениками, вновь принятыми во вновь учреждаемую школу 1-ой группы МХАТ. Передал их Демидову и 2-ой студии"xxxviii.

"В этой школе все было построено по заранее обдуманному плану. Каждый "элемент", из которых, как думали, слагалось творческое состояние актера, прорабатывали отдельно теоретически и практически"xxxix. Кстати, о той поре ученичества у Демидова вспоминала М.О. Кнебель. Студийцам предстояло за два года пройти подробный и основательный курс психотехники актера.

Но, как писал об этом позднее Н.В. Демидов, чем больше студийцы получали знаний, образовывались, тем беспомощнее они чувствовали себя на сцене. Парадоксальная ситуация никак не разрешалась сама собой. Складывался порочный круг. В чем же была причина?

На репетициях у Станиславского "система", как правило, срабатывала в нужном направлении. Но там ее приемы (подсказать актеру "задачу", вывести его на "действие", помочь установить "общение", снять напряжение - "ослабление мышц" и тому подобное) проявлялись по мере надобности, вне какого-то установленного порядка, спонтанно, и диктовалось это тем, чтобы актер находился в творческом состоянии, чувствовал себя раскрепощенным. Да, но "ведь эта-то хаотичность и бессистемность и не устраивала Станиславского. Желая создать нечто более систематичное и планомерное, он начинал то студию, то школу!"xl