"...во время представления трагедии - все это дышало такой скрытой, неведомой, но чувствуемой как давление кошмара, силою, что кровь леденела в жилах у зрителей, и все эти люди, разных званий, характеров, склонностей, образования, вкусов, лет и полов, слились в одну огромную массу, одушевленную одною мыслью, одним чувством и, с вытянувшимся лицом, заколдованным взором, притая дыхание, смотревшую на этого небольшого черноволосого человека с бледным, как смерть, лицом, небрежно полуразвалившегося на скамейке..." (одна фраза из статьи Белинского: "Гамлет в исполнении его Мочаловым", перечитайте ее).

Понимает ли театр свою власть? Знает ли актер в себе эту силу? Он должен знать. Обязан! Искусство - дело не безразличное, особенно, искусство актера - оно действует: поднимает в стратосферу мысли, чувства, морали или швырнет в бездну обывательщины, мещанства, лжи, ничтожества и порока...

Раз уж взялся за дело, так уж по крайней мере хоть знай, что оно за дело.

Где наши бронебойные орудия, пробивающие метровую стальную броню, которой окована душа человека?

Где сила взрыва, способная сносить целые города пошлости и самодовольства.

Где ракеты мысли, перекидывающие нас в заветные планеты высшей морали, постижения жизни, ее задач и путей будущего человечества?

Где чудеса прививки мыслей и чувств великих художников всех времен - прививки зрителю нашему?

Где наши науки, созидающие артиста-гиганта, артиста чудодея и волшебника?

Нет их...

Может показаться, что все это одно упоение собственным героизмом, "жюльвернство" и безответное фантазерство.

Ничуть. Только реальность, только практика. Ведь вот те, описанные современниками случаи с Мочаловым, Ермоловой, были? Были.

А были другие, подобные им? Сотни, тысячи! Если не такие могучие взрывы и взлеты, хоть и меньшие, но были. И почти в каждом спектакле, даже самом беспомощном, вдруг мелькнет такая секунда, только умей видеть ее...

А вы, актер! Разве вы не знаете за собой таких секунд, когда вдруг, словно толкнет кто изнутри - вот "оно"... вот это - "оно"!

Не может быть, чтобы не знали!

Ради этого-то, ради предчувствия таких просветлений, вы и в театр-то бросились. А совсем не за тем, что в конце концов нашли там...

Значит, эти секунды и мгновения нисколько не фантазия, а полная реальность. А, что вы не владеете ими, не хозяин им - что ж такого? Понаблюдаем, подумаем, изловчимся, да и ухватим чудесную жар-птицу.

Вот изобретается аппарат, на котором можно, разбежавшись с горы, пролететь несколько сажень. Ну, и что же? Игрушка. Куда она годится? Забава для ярмарки, для какого-нибудь сорвиголовы, акробата.

Однако, люди трудятся, усовершенствуют, доходят до того, что аппарат может летать часами.