убийства
гражданского населения в фильме «Собаки Фортини»; в фильме «Из
мрака к сопротивлению» — поле зерновых, орошенное священной кровью жертв (или план с травой и
акациями); французские и египетские
деревни в фильме «Слишком рано, слишком поздно...»'. На вопрос «что такое штраубовский план?» можно
ответить, как в учебнике стратиграфии, что это срез, включающий точечные
линии исчезнувших археологических культур
и сплошные линии тех культур, с которыми мы пока соприкасаемся.
Согласно Штраубу, визуальный образ есть
скальная порода.
«Пустоты» и
«отъединенные» — не лучшие здесь слова. Пустое пространство без персонажей (или то, в котором сами персонажи свидетельствуют о пустоте), обладает полнотой, где
присутствует все. Разрозненные, отъединенные куски пространства
представляют собой объекты особого, нового
нанизывания в цепь поверх интервалов: отсутствие согласованности является не более чем видимостью нового согласования, каковое может произойти на тысячу
ладов. В этом смысле археологический,
или стратиграфический, образ является читаемым в то же время, что и
видимым. Ноэль Бёрч очень хорошо сказал, что когда персонажи перестают выстраиваться в цепочку «естественным путем», когда они отсылают к систематическому
использованию лжесогласования или согласования под углом в 180°, дело
выглядит так, будто сами планы вращаются
или «выворачиваются наизнанку», и их восприятие «требует значительного
усилия памяти и воображения, иными словами,
прочтения». Именно такова ситуация у Штрауба: по мнению Данея, герои фильма «Моисей и Аарон» напоминают
фигуры, вписанные по каждую из сторон
незаполненного или пустого образа, лицевую
сторону и изнанку одной и той же фигуры, «нечто вначале сплошное, а потом разъединенное, так что эти два
аспекта предстают взору в одно и то
же время»; а в двойственно воспринимаемых пейза-
' По этому
вопросу, как и по всем фильмам Штрауба и Юйе, имеются два основных текста —
Нарбони и Данея («Cahiers du cinema», no. 275, avril 1977 ; no. 305, novembre 1979). Жан Нарбони
подчеркивает «залежи», лакуны и интервалы, визуальный образ как «камень», а также то, что он называет «локусами
памяти». Серж Даней озаглавил свой текст «Le plan straubien» и отвечает на указанный вопрос выражением «план как
надгробие» («содержимое плана в таком случае есть stricto sensu то, что в нем кроется, — трупы под землей»). Разумеется,
речь идет не о древнем надгробии, но об археологии нашего времени. Даней уже
рассматривал эту тему bi другом тексте, озаглавленном «Un tombeau pour l'oeil» («La rampe», p. 70—77), где он мимоходом замечает, что у Штрауба присутствует
фрагментация тел, соотносящая их с
землей, «скрытая валоризация наиболее нейтральных и наименее «зрелищных»
частей тела — то лодыжки, то колена». На этом, пусть даже ничтожном основании можно подтвердить сравнение Штрауба с
Брессоном и Ромером. К текстам Нарбони и Данея можно присовокупить текст
Жан-Клода Бьетта (Biette) с анализом стратиграфическихпейзажей в фильме «Слишкомрано,
слишком поздно...», а также роль панорамного движения камеры в нем («Cahiers du cinema», no. 332, fevrier 1982).
