213 торые не познаются концептуально, а являются сознанию напрямую, вне формализованного дискурса. Этот момент будет впоследствии развит Хайдеггером (в частности, в «Истоке художественного творения», 1936) и другими мыслителями XX в. Посредником, осуществляющим такого рода откровение с помощью изящных искусств, может быть только творческая активность гения. Гёте считал И. произведением человеческого духа,
подражающего в своей деятельности природе, и в этом смысле также — и
произведением природы. Однако благодаря тому, что рассеянные в природе предметы
гармонизированы в И. духом художника так, что «даже низменнейшие из них
приобретают высшее значение и достоинство», то художественное произведение
несомненно «выше природы». Поэтому художник одновременно и раб природы, ибо
вынужден действовать земными средствами, чтобы быть понятым, и ее господин,
поскольку он заставляет эти земные средства «служить своим высшим намерениям».
Так же высоко ценил И. и Шиллер, который напрямую связывал его с красотой (см.:
Прекрасное) и
игрой, считал
его сущностным компонентом «эстетического государства», основной закон которого
«свободою давать свободу». Фихте был убежден, что И. в отличие от науки,
которая формирует ум человека, и нравственности, формирующей «сердце»,
«формирует целостного человека, оно обращено не к уму и не к сердцу, но ко всей
душе в единстве ее способностей», «вводит человека внутрь себя самого и
располагает его там как дома»; точнее: «оно делает трансцендентальную точку
зрения обычной». Ф. Шеллинг, известный теоретик романтизма, завершая свою
философскую систему философией И. (его «Философия искусства» издана только в |