Русские символисты еще в период расцвета С. в России — в 1910 г. — ощутили его глубокий кризис. Этому способствовала апокалиптическая аура, характерная для ряда символистов, с одной стороны; а с другой — двойственность между С. как чисто художественным направлением западноевропейского типа и С. как религиозно-мистическим мировоззрением, который активно развивали Вяч. Иванов, Андрей Белый и некоторые др. символисты. Характеризуя эту противоречивость русского С. в качестве главной причины его кризиса, Эллис видит выход из него именно на путях теургического С.

Определенный итог русскому С. подвел философ Н. Бердяев в своей работе «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916). Он полностью солидарен с символистами в понимании символа как основы любого искусства и С. — как его высшей ступени. Несколько варьируя их формулировки, он утверждает, что «символ есть мост, переброшенный от творческого акта к сокровенной последней реальности». Однако, убежден Бердяев, на путях искусства нет возможности достичь этой «реальности». В С. творчество перерастает рамки искусства и культуры, оно рвется не к ценностям культуры, а к новому бытию. «Символизм есть жажда освободиться от символизма через осознание символической природы искусства. Символизм есть кризис культурного искусства, кризис всякой серединной культуры. В этом его мировое значение». Трагедия христианского творчества «с его трансцендентной тоской завершается в символизме». Символисты стали предтечами и провозвестниками «грядущей мировой эпохи творчества», творчества самой жизни на новых духовных основаниях. За символизмом следует «мистический реализм», за искусством — теургия.

С. оказал существенное влияние на целый ряд художественных направлений XX в. (экспрессионизм, сюрреализм, театр абсурда, постмодернизма, в России — на футуризм), на творчество целого ряда крупных писателей и художников. Многие теоретические находки символистов вошли в крупные эстетические течения (часто диаметрально противоположные) XX столетия. С другой стороны, обостренно духовная, а часто и религиозно-мистическая ориентация большинства символистов оказалась чуждой главной тенденции арт-практик XX в.

Соч.: Литературное наследство. Т. 27-28. М., 1937; Бодлер Ш. Об искусстве. М., 1986; Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни Мальдорора. Сост. Г. К. Косикова. Изд. Моск. универ., 1993; Эллис. Русские символисты. Томск, 1996; Baudelaire Ch. Curiosités esthétiques. L «art romantique et autres oeuvres critiques. P., 1962; Denis M. Théories. 1890-1910. P., 1920; Mockel A.

407

Esthétique du symbolisme. Bruxelles, 1962; Mitchell В. Les manifestes littéraires de la belle époque. 1886-1914. Antológie critique. P., 1966. Лит.: Обломиевский Д. Французский символизм. M., 1973; Крючкова В.А. Символизм в изобразительном искусстве. Франция и Бельгия. 1870-1900. М., 1994; Bowra C.M. The Heritage of Symbolism. Vol. 1-3. L., 1943; Christoffel U. Malerei und Poesie. Die symbolische Kunst des 19. Jahrhunderts. Wien, 1948; Lehmann A. The Symbolist Aesthetic in France 1885-1895. Oxford, 1950; Holthusen J. Studien zur Ästhetik und Poetik des russischen Symbolismus. Göttingen, 1957; Hofstätter H.H. Symbolismus und die Kunst der Jahrhundertwende. Köln, 1965; Michaud G. Message poétique du symbolisme. La doctrine symboliste (documents). P., 1961; Hofstätter H.H. Idealismus und Symbolismus. Wien, München, 1972; Jullian Ph. The Symbolists. L., 1973; Goldwater R. Symbolism. L., 1979; Pierre J. Symbolism. L., Woodbury, 1979; Cassou J. Enciclopédie du symbolisme. P., 1979; Houston J.P. French Symbolism and the Modernist Movement. Baton Rouge, 1980; Balakian A. The Fiction of the Poet: From Mallarmé to the Post-Symbolist Mode. Princeton, N. J., 1992;