87

которого профессор, превозмогая отвращение, вынужден терпеть — ведь тот приносит ему нугу. Разговоры касались различных тем — от психопатологии и религии до того, почему Гельмгольц никак не может получить кредит­ную карточку. Учитель, как его называет Хоффнунг, предстает перед нами сердечным, отзыв­чивым человеком, готовым отказаться от всего, чего достиг, лишь бы избавиться от сыпи.

1 апреля. Я пришел к Гельмгольцу ровно в десять утра, и горничная сообщила, что док­тор в своем кабинете размышляет над каким-то вопросом. Из-за сильного волнения мне послы­шалось «над просом». Оказалось, я не ослы­шался: Учитель и в самом деле задумался над просом. Зажав в руках зерно, он рассыпал его по столу маленькими кучками. На мой вопрос о том, что он делает, Гельмгольц ответил: «Ах, если бы побольше людей задумывались над просом». Эти слова меня несколько удивили, однако я не стал ничего выяснять. Гельмгольц откинулся в кожаном кресле, и я попросил его рассказать о заре психоанализа.

— Когда мы с Фрейдом познакомились, я уже работал над своей теорией. Фрейд как-то зашел в булочную, чтобы купить плюшки — по-немецки «шнекен»,— однако никак не мог за­ставить себя произнести такое слово. Как вы, наверное, знаете, Фрейд был для этого слишком застенчив. «Дайте, пожалуйста, вон те малень-

88

кие булочки»,— сказал он, указывая на при­лавок. «Шнекен, герр профессор?» — спросил булочник. Фрейд мгновенно залился краской и выскочил на улицу, бормоча: «Нет, ничего... не беспокойтесь... я так». Для меня не составило большого труда купить булочки, и я преподнес их Фрейду в подарок. Мы стали близкими дру­зьями. С тех пор я замечаю, что некоторые люди стесняются произносить отдельные слова. А у вас есть такие слова?

И тут я вспомнил, как в одном ресторане не смог заказать «кальмидор» (так у них именовал­ся помидор, фаршированный кальмаром). Гельм­гольц назвал это слово на редкость идиотским и заявил, что выцарапал бы глаза тому, для кого оно звучит нормально.

Мы снова заговорили о Фрейде. Похоже, он занимал все мысли Гельмгольца, хотя они нена­видели друг друга с тех пор, как однажды по­вздорили из-за пучка петрушки.

— Я вспоминаю одну пациентку Фрейда — Эдну С. Истерический паралич носа. Друзья просили ее изобразить «зайчика», а она не могла и поэтому с трудом переносила их обще­ство — они часто бывали жестоки. «Ну-ка, ми­лочка, покажи, как ты делаешь зайчика». При этом шутники шевелили ноздрями и от души хохотали. Фрейд провел с ней несколько сеан­сов, но что-то не получилось: вместо психотера­певтического контакта с профессором у паци­ентки возникло влечение к высокой деревянной

89

которого профессор, превозмогая отвращение, вынужден терпеть — ведь тот приносит ему нугу. Разговоры касались различных тем — от психопатологии и религии до того, почему Гельмгольц никак не может получить кредит­ную карточку. Учитель, как его называет Хоффнунг, предстает перед нами сердечным, отзыв­чивым человеком, готовым отказаться от всего, чего достиг, лишь бы избавиться от сыпи.