Короли, мошенники,
стриндберговские персонажи, лжецы и уморительные дурачки, знакомые с детских
лет, молча толпились вокруг. Ненависть артиста была кристально
прозрачной. Я был для него не руководителем театра, выражавшим свой
восторг, а лицемерной свиньей, которая превратила его артистическое фойе в кафе,
которая сослала его с Большой сцены на Малую, которая отказалась дать ему роль
короля Лира. Я нес вину за боли в его почерневшей ноге, я выпустил Смерть
со склада реквизита. Мало-помалу лишившись всех ролей
и спектаклей, он по-прежнему волочился в театр и занимал пост у доски
объявлений, так, чтобы быть на виду у всех проходящих мимо. Небритый,
немытый, под хмельком, он бушевал, точно Филоктет. В гипнотическом взгляде синих
глаз светился ужас, актер хватал проходящих и, держа их за воротник,
извергал ненависть к «Гитлеру-Бергману». Тишина уплотнялась, тени остались без
глаз, зеркало разбито, осколки отражали пустоту. Эхо знакомого бархатного
голоса разносилось по лестнице, все терза- 166 лись, немели, ему никто не
отвечал. День за днем он играл свой последний чудовищный спектакль в том самом
театре, где был королем из королей, в кольце молчаливых, но узнаваемых
теней. Неизвестный. Гамлет. Ричард III. Эландер. Хиккори. Отец. Брендель.
Капитан Эдгар. Орин. Джеймс Тайрон. Эдип. Пий VII. Офицер. Густав Васа. Ёран Перссон.
Старик Хуммель. Густав III.
Карл XII. *
* * Придя в Драматен непосредственно
из Городского театра Мальме, я исхитрился, несмотря на прекрасный актерский
ансамбль, поставить отвратительный спектакль по «Чайке» и попросил отпуск,
чтобы посвятить себя кино. Неожиданный, принесший деньги успех избавил меня от
невроза по поводу экономического обеспечения семей. Устав от богемной жизни, я
женился на Кэби Ларетеи, пианистке в расцвете славы. Мы переехали в
роскошную виллу в Юрсхольме, где я собирался начать упорядоченное
буржуазное существование. Все это было новым, героическим спектаклем,
который вскоре закончился новой, героической катастрофой. Два человека,
желая обрести собственное «я» и точку опоры, пишут друг для друга роли, принимая
их из-за сильнейшей потребности угодить друг другу. Маски очень скоро
начинают трескаться и спадают при первой же буре. Ни у одного не хватает
терпения всмотреться в лицо другого. Оба, отводя глаза, кричат: посмотри на
меня, посмотри на меня. Но ни один не глядит. Усилия бесполезны. Две одинокие
души — свершившийся факт, неудача — непризнанная реальность. Пианистка
уезжает на гастроли, режиссер режиссирует, ребенок отдан в умелые руки. Внешне
брак выглядит как прочный союз двух удачливых партнеров. Декорация
выполнена со вкусом, удачно сделано освещение. |