Поэт Н. Заболоцкий предостерегал: "Очень трудно рассказывать о писательском труде: рассказывать - значит упрощать его". Тем более это справедливо по отношению к "труду" актера.

В книге "Искусство жить на сцене" ² Демидов вспоминает, как Станиславский после разговора с известным актером, руководителем крупнейшего московского театра, повторял в досаде: "Неужели так и нельзя объяснить? Неужели нельзя?! Уж если этого актера невозможно сдвинуть - что же говорить о других!.. Самое страшное, что говорит он все те же слова, что и мы: правда, подлинность, жизнь... Ждешь, что он их понимает так же, как и ты, а у него за этими словами совсем другое..."

Мы все свидетели, как вольно или невольно, но неуклонно, подменяется, а то и начисто игнорируется тот творческий "полюс", к достижению которого всю жизнь стремился Станиславский, ради достижения которого и создавалась его "Система".

То же самое и с Демидовым - наблюдая сегодня занятия и репетиции тех, кто познакомился с его книгой "Искусство жить на сцене" и решил работать "по Демидову", почти как правило приходится констатировать, что и здесь прежде всего упускается из виду именно самый "полюс", к которому направлена вся методология, вся педагогика Демидова - творческая правда в сложнейшем процессе непроизвольной жизни ее каждый вечер, на каждом спектакле.

На нашей сцене сегодня такой творческой правды нет, она нам неведома, поэтому подменяется она тем, что нам ведомо, т.е. правдоподобием, а то и того проще - имитацией.

Вся книга Демидова (345 машинописных страниц) "Искусство актера в настоящем и будущем" и посвящена обоснованию и утверждению той высшей цели, того "полюса", к которому и должно быть направлено творчество актера, его подлинное мастерство.

О.Г. Окулевич

март 1992 г.

ВСТУПЛЕНИЕ

отсталость театра. величие его задач

В 1923 году (когда главная часть труппы находилась в американской гастрольной поездке), - в Московском Художественном театре состоялось экстренное собрание, на которое, кроме руководящего состава, не вошедшего в поездку, были приглашены руководители и режиссеры всех четырех существовавших тогда студии Московского Художественного театра.

Цель собрания: выяснить - как теперь играть и как ставить? Революция привела в театр очень странного и неприятного для актера зрителя: он смеялся там, где, казалось бы, надо плакать и угрюмо молчал, где следовало бы, как будто, смеяться... Зрителя, который уходил большей частью мало тронутый спектаклем, толкуя о своих делах и заботах.

Театр забеспокоился: дальше так идти не может - надо выяснить: в чем дело?

Берет слово один молодой режиссер и говорит приблизительно следующее: "Дело очень постое: пришла некультурная публика. Где же ей понять все прелести и тонкости нашего искусства. Нужно отказаться от всех тонкостей и действовать другими, более грубыми средствами. Вещи надо выбирать попроще да позазвонистей, играть надо похлеще, погрубее; ставить побольше музыки, иллюминаций всяких, шума, треска, танцев... Декорации менять почаще - вот, тогда они будут довольны и скажут: "здорово!" А искусство... придется попридержать до поры до времени".