А вдохновение "нутра" - совершенное, гармоничное сочетание всех творческих сил души и тела.

Тов. ПЕЛЬШЕ.

В какой степени актер в своем творческом процессе каждый раз изменяет образ? Очевидно, он меняет только форму выражения, вносит какие-то частичные изменения?

Тов. ДЕМИДОВ.

Все репетиции идут к тому, чтобы актер сделался человеком, которого он играет. Когда же он им сделался и вошел во все обстоятельства жизни роли и пьесы, то зачем и охотиться за несущественными "оттенками". Обычно долго выясняют, в каком состоянии, в каком ритме, с каким настроением должна играться та или другая сцена. Найдут, остановятся на этом и потом фиксируют и все стараются повторить. А ведь дело-то совсем не в этом. Дело в фактах, а не в настроениях.

"Нора" начинает пьесу. Она весела, она приходит с покупками, она поет. Как будто бы, так. Как будто бы, в этом сцена. И вот во что бы то ни стало от актрисы добиваются веселости, оживления, безмятежности. Если эта безмятежная веселость совпадает сегодня с душевным состоянием актрисы, то все пойдет гладко. И только когда Крогстадт предъявит к ней свои требования - у ней все сломается, и веселость превратится в ужас.

Если же актриса сегодня совсем не расположена ни к беззаботности, ни к легкомыслию - как вы ее ни раскачивайте, как ни приказывайте - веселость ее будет напускная. Это будет ложью для актрисы.

А зачем, спрошу я вас, зачем так настаивать на этом? Разве, не будь этой искренней веселости - не будет Норы?

Допустим, актриса сегодня чем-то взволнована своим личным, у нее какое-то предчувствие, опасения - совсем не до веселья... ну пусть так и будет - пусть будут опасения, предчувствия, а вот завтра праздник... надо накупить игрушек, убрать елку... а на душе кошки скребут... Торвальд назначен директором, теперь будут деньги, будет легко жить... скоро расплачусь с Крогстадтом... а на душе камень... почему? Зачем? Нет, надо развеселиться, надо петь, надо забавлять Торвальда... трудно, а надо! Надо! И актриса делает над собой усилие... Ей это не удается - так и должно быть - ведь это ее правда, это то, что есть, физически есть в ее душе.

Может быть, где-то она на минуту и увлечется, забудется, но потом что-то опять уколет ее сердце, какая-то тоска...

И вот, когда Крогстадт отмеряет ей полной мерой все, что ему нужно - тогда в секунду, во мгновение ока, она поймет: вот оно! Вот почему была тоска! Вот почему не могла веселиться... И начнется трагедия Норы. Полноценная, правдивая, такая, которую сегодня ближе всего может сыграть актриса.

А сломай ее - требуйте веселья и выполнения рисунка, вы выключите сегодняшнее живое трепетное сердце актрисы, ее душевное сегодняшнее богатство.