Между тем над нашими отношениями нависли тучи: демо­ны ревности к ее прошлому делали свое ядовитое дело. Я пере­ехал в маленькую гостиницу, расположенную на верхних этажах «Сёдра театерн», с видом на просторы Ладугорд и лес Лилль-Яне, и там в приступе необычно глубокой мизантропии сочинил сценарий фильма, получившего название «Вечер шутов».

Поскольку ни один из столичных директоров театра не по­желал воспользоваться моими услугами, я принял предложе­ние Городского театра Мальме, куда пригласили и Харриет. Без малейших сожалений мы въехали в трехкомнатную квар­тиру в недавно застроенном районе по дороге в Лимхамн и, свалив в кучу купленную мебель, появились в театре.

Городской театр Мальме внешне производил импозантное впечатление: опера, балет, оперетта и драма мирно уживались на двух сценах: одна — чересчур большая (с залом на 1700 мест) называлась «Дурищей». Это театральное здание яви­лось результатом так и не разрешенной коллизии между иде­ей Пэра Линдберга о монументальном народном театре со сце­ной-ареной и демократически расположенными местами для зрителей и мечтой Кнута Стрёма об изобразительном театре для сценографических видений в духе Мейерхольда и Райн-

157

хардта. Акустические проблемы были также неразрешимы. Оркестровые концерты страдали от полного отсутствия резо­нанса, драматические постановки — от широченной (22 метра) арки просцениума, опера и оперетта — удаленностью от зрите­лей, балет — от утопленных в пол сцены железных рельс. Это чудовище располагало сравнительно многочисленной, но пло­хо оплачиваемой труппой, которая осуществляла по двадцать постановок в год. Директор — самодержец Ларс-Леви Лаэстадиус — по прямой нисходящей линии происходил от великого сектантского проповедника. Он был начитан, опытен, отважен и маниакально высокомерен — нешуточное сочетание для ди­ректора театра.

Восемь лет, проведенных в Городском театре Мальме, бы­ли лучшими годами прожитой мною до того времени жизни. Зимой я ставил три спектакля, летом делал один или два фильма. У меня были развязаны руки, личной жизни практи­чески никакой. Я жил целиком коллективными усилиями, на­правленными на то, чтобы обеспечить наше чудовище прилич­ными театральными постановками. Не обремененный административными обязанностями, я имел возможность полностью посвятить себя изучению тайн своей профессии.

Театр начал привлекать все больший интерес, крупные ак­теры осознали преимущество играть зимой хорошие спектак­ли, а летом сниматься в бергмановских фильмах. Ансамбль на­ливался силой, и мы осмеливались все глубже забираться в мировую драматургию.