— О чем вы говорили? — Не понимаю. — О чем вы говорили, ты и этот
тип? Ведь вы же не все время занимались блудом. — Не смей говорить мне такие
слова. Молчание, потом: — Прости, ты права. — Надо все-таки знать меру,
Хенрик. — Но о чем вы говорили? Он учится
на священника. Совсем молодой, говорят, прекрасный музыкант. Пианист?
Или? — Его мучил вопрос, не покарает
ли нас Господь. — Ну и? — Я считала, что мне, быть может,
дозволено хоть раз в жизни испытать радость любви. Тумас был боязливее меня. Я
молила Бога покарать меня, а не
Тумаса. — Так что вы превзошли друг
друга. — Что ты имеешь в виду? — В религиозной эротике.
Смачно! Анна уставилась на Хенрика, она
потеряла дар речи. Тоннель сужается, надежный фундамент действительности
рассыпается в пыль и пепел. Точки опоры исчезли, земля ушла из-под ног.
Анна встает: — Меня сейчас вырвет. Она пытается идти спокойно, но
желудок извергает желчь, заполняющую рот. Анна стискивает зубы и успевает
добраться до пригорка позади дуба — руки упираются в толстый ствол, ее
рвет. Тело свело, затылок и подмышки, щеки и лоб в испарине. «Меня так еще
никогда не рвало», — мелькает смутная мысль. Приступ стихает, она вытирает
рот, но от дерева не отходит. Вокруг стоит вонь от рвоты. Она скорее догадывается о
присутствии Хенрика, чем различает его в сумерках, он держит у ее губ чашку
с водой: «Выпей, я помогу тебе, тебя еще тошнит? А то пойдем в дом, полежи на
диване в гостиной, я побуду с тобой, больше говорить не будем. 378 Постараемся успокоиться, сейчас
надо прежде всего обрести ясность ума, мы больше не станем причинять боль
друг другу. Вот, смотри, так будет хорошо, вот подушка и одеяло, я посижу здесь,
тихонечко. Опять начинается дождь. Пожалуй, закрою дверь на террасу. Вот так, и
пусть лампа на буфете горит, чтобы мы видели друг друга, — если мы этого
хотим, конечно.» БЕСЕДА ТРЕТЬЯ (МАРТ 1927 ГОДА)
Мать Анны приехала на несколько
часов из Уппсалы, чтобы повидать дочь. Она сняла комнату в пансионате
«Нюландер», на углу улиц Брахегатан и Хюмлегордсгатан. Анна с Хенриком, которому дали
отпуск на полгода ( по причине «переутомления и нервной слабости», как написано
во врачебном заключении), провели какое-то время в доме отдыха. Встреча
Хенрика с матерью Анны нежелательна, посему был избран вариант с пансионатом.
Мартовский день 1927 года. Анна на улице. Анна в дверях. В прихожей. Фрекен Элин Нюландер с белыми,
аккуратно причесанными волосами и черными глазами. Длинный темный коридор, миновали
кухню. Фрекен Нюландер просит прощения за то, что не нашлось комнаты получше и
побольше, но все занято вплоть до Пасхи. Речь ведь идет всего о паре часов. |