Материализовавшийся у алтаря
бокового придела церковный сторож господин Стилле выравнивает ряды стульев
и поднимает с пола оброненный сборник псалмов. Якоб какое-то время стоит и
задумчиво глядит вслед ученикам. — Ужас, до чего они расшумелись,
— констатирует господин Стилле. — Кто-то забыл свой сборник псалмов, даже
на пол уронил. Да-да-да. Тут подписано, но я не большой мастак читать написанное
от руки. Что-то вроде Самселиуса? — Господин Стилле, если вы все
равно идете в приходской зал, будьте добры, положите книгу на стол у окна. — Хорошо, господин пастор. — Пойду за пальто. Спокойной
ночи, господин Стилле. — Спокойной ночи, господин
пастор. Якоб торопливо направляется в
ризницу, представляющую из себя большую, неправильной формы комнату. Сонные
лампочки в зеленых абажурах теряются в высоте свода. Вдоль стен стоят
застекленные шкафы с облачением и реквизитом для церковных ритуалов. В центре —
стол из светлого дуба, который сторожат шесть стульев с высокими резными
спинками 423 и потертой черной кожаной
обивкой. У двери узкое, в человеческий рост зеркало. В этом темном
помещении холодно, пахнет известкой, плесенью и костями мертвецов. В комнате три двери: одна,
сводчатая, ведет в алтарь, другая, узкая и высокая, с лесенкой, — на
кафедру, а третья, широкая,
двойная, — к северным воротам церкви. Анна стоит возле двойной двери.
Она в светлом демисезонном пальто и пыльной шляпке с длинной булавкой. В
затянутых перчатками руках — сборник псалмов. Пастор, успевший уже
надеть пальто и взять с полки шляпу, обнаруживает Анну и
останавливается. — Я бы хотела с вами поговорить,
дядя Якоб. Если это возможно. Я хочу сказать, если у вас есть время. Это
ненадолго. — Было бы лучше подождать с
беседой до следующей недели. В среду у меня будет сколько угодно
времени. — Тогда будет
поздно. — Поздно? Что ты имеешь в
виду? — Мы можем сесть? Всего на пару
минут. — Конечно, разумеется. Я только
скажу господину Стилле, чтобы он подождал гасить свет и запирать. Якоб исчезает в глубинах церкви,
слышно, как он разговаривает со сторожем: «Нет-нет, конечно, у меня есть
дела. Скажете, когда надо, — я буду тут». Якоб возвращается, кладет шляпу
на стол и садится на стул с высокой спинкой. Анна сидит у дальнего закругления
стола, на большом расстоянии. Поля шляпы затемняют глаза и лицо, придавая ей
анонимность. Подняв руки, она вытаскивает блестящую булавку, откладывает
шляпу в сторону и извиняюще улыбается: — Это новая шляпа. Мне она
показалась очень элегантной. — Ну, постепенно дорастешь до
нее. Она наверняка будет тебе к лицу. Пастор уже совсем было собрался
спросить, что за дело у Анны, но передумал, он ждет. У девочки явно что-то на
душе, но ей трудно решиться. |