Альфред Хичкок - Мастер саспенса

¹ Эйзенштейн быстро отказался от своей теории идеограмм и принял концепцию внутреннего монолога, полагая, что кино дает ему гораздо большие возможности для развития, нежели литература: «Форма фильма создает новые проблемы», «Le film: sa forme, son sens», Bourgois, p. 148-159. Сперва он сопоставляет внутренний монолог с первобытным языком или прото-langage'eM, как делали некоторые лингвисты марровской школы (ср. текст Эйхенбаума о кино, написанный в 1927 г. «Cahiers du cinema», no. 220-221, juin 1970). Однако уже вскоре внутренний монолог напоминает ему визуальную и звуковую материю, заряженную разнообразными выразительными средствами: образцовым примером здесь будет большой эпизод из «Генеральнойлинии», после успешного включения сепаратора. Пазолини также переходит от идеи первобытного языка к идее материи, формирующей внутренний монолог: не будет произволом «утверждать, что кино основано на системе знаков, отличающейся от знаковых систем письменно-устных языков, т. е. что кино — это "иной" язык. Но не в том смысле "иной", в каком банту отличается от итальянского...» (р. 161-162). Лингвист Ельмслев называл этот лингвистически неоформленный, хотя и в высшей степени формальный с прочих точек зрения элемент, именно «материей». Он писал « не семиотически оформленный», поскольку семиотическую функцию отождествлял с лингвистической. Вот почему Метц стремится исключить эту «материю» в своей интерпретации трудов Ельмслева (ср. «Langage et cinema», Albatros, ch. X). Но ее специфическая роль сигнальной материи все же предполагается langage'eM: в противоположность большинству лингвистов и кинокритиков, Якобсон придает большое значение концепции внутреннего монолога у Эйзенштейна (»Entretien sur le cinema», в: «Cinema, theorie, lectures», Klinksieck).

предваряющее по праву то, что оно обусловливает. Это не высказывание и не высказанное. Это выразимое (enonfable). Мы подразумеваем, что когда langage овладевает такой материей (а делает он это неизбежно), она создает возможность для высказываний, каковые могут господствовать над образами и знаками и даже заменять их и к тому же сами по себе отсылают к свойствам, присущим langue'y, к синтагмам и парадигмам, совершенно отличным от тех, что служили отправными точками. Итак, мы должны определить не семиологию, а семиотику как систему образов и знаков, вообще независимую от langage'a. Когда же мы припомним, что лингвистика — всего лишь часть семиотики, то мы уже не будем иметь в виду, что существуют langage'n без langue'a, как было в семиологии, а то, что langue только и существует что в собственной реакции на трансформируемую им неязыковую (поп-langagiere) материю. Поэтому высказывания и повествования представляют собой не данность явленных образов, но следствие, вытекающее из этой реакции. Повествование основано на внутренних чертах самого образа, но оно не данность. Что же касается вопроса о том, существуют ли чисто, по самой природе своей кинематографические высказывания — письменные в немом кино и устные в звуковом —.то это совсем иная проблема, имеющая в виду специфичность таких высказываний, а также условий их принадлежности к системе образов и знаков, словом, подразумевающая противоположно направленную реакцию.

Предыдущая Следующая