ной среде, то, что ей причитается —
грустного носорога, который может сойти за
Моби Дика. Таков взаимно отражающийся- образ, таков цикл «корабль-кристалл»,
фоном которого служит живописно-музыкальный конец света; один из
последних жестов — поступок юной фанатичной
террористки, которая не может отказать себе в удовольствии бросить бомбу в
узкую амбразуру темного корабля. Судно может
быть еще и кораблем мертвецов, и нефом обычной часовни,
своего рода местом обмена. Виртуальное выживание мертвецов может актуализоваться, но не происходит ли это за счет нашего существования, в свою очередь становящегося виртуальным? Мертвые ли принадлежат нам, или же мы мертвым? И какова природа нашей любви к ним —
направлена она против живых или же существует ради
жизни и вместе с жизнью? Прекрасный фильм Трюффо «Зеленая комната» организован по четырем граням, образующим примечательный зеленый кристалл, изумруд. Наступает момент,
когда герой прячется в комнатушке с зелеными матовыми окнами и зелеными же
отсветами и начинает вести в ней тусклую жизнь, о которой невозможно
сказать — среди живых она или среди мертвых. А в кристалле часовни мы видим тысячи свечей, целый огненный куст,
которому всегда недостает лишь одной
ветви, чтобы составить «совершенную фигуру». И всегда будет не хватать
последней свечи — того или той, кто смог
зажечь лишь предпоследнюю, в нередуцируемом упорстве жизни, делающей
кристалл бесконечным. Кристалл - это
выражение. Выражение движется от зеркала к зародышу. Это все тот же круг,
проходящий через три фигуры—виртуальное и
актуальное, прозрачное и тусклое, зародыш и среду. Ибо, с одной стороны, зародыш представляет собой виртуальный
образ, который впоследствии
кристаллизует актуально аморфную среду; но, с другой стороны, последняя
должна обладать виртуально кристаллизуемой структурой,
по отношению к которой зародыш теперь выступает в роли актуального образа. Здесь опять же актуальное и
виртуальное обмениваются между
собой, создавая неразличимость, в которой каждый раз сохраняется отчетливая выделяемость. В знаменитой
последовательности кадров из «Гражданина
Кейна» стеклянный шарик разбивается, выпадая из рук умирающего, но находившийся в нем снег как бы летит к нам
на крыльях бури, чтобы оплодотворить открываемые нами среды. Мы заранее
не знаем, суждено ли виртуальному зародышу («Rosebud») актуализоваться, потому что нам заранее
неведомо, имеется ли у актуальной среды соответствующая виртуальность.
Возможно, именно так следует понимать великолепие образов
из фильма Херцога «Стеклянное сердце», как и двойственные аспекты этого
фильма. Поиски алхимического сердца и тайны, красного кристалла,
неотделимы от поисков границ космоса, подобно тому как высочайшее напряжение
духа неотделимо от наиболее глубокой ступени реальности. Но
огню крис- |