458
Жиль Делёз
Кино-2. Образ-время
459
где ложное возводится в последнюю
степень, а эта точка — доброта и щедрость. Ницше составил список, относящийся к
«воле к власти»: первым там идет правдивый человек, затем — предполагающие его
и предполагаемые им разного рода
фальсификаторы, большая когорта исчерпавших себя «сверхчеловеков», — но
еще дальше следует новый человек,
Заратустра, художник, или брызжущая через край жизнь1. Это всего
лишь небольшой шанс — настолько вероятно, что нигилизм победит, исчерпанная
жизнь — овладеет Новым с самого его возникновения,
а готовые формы приведут к окаменению метаморфоз и восстановят оригиналы и копии. Хрупка потенция
ложного, представленная в виде
аллегории с лягушками и скорпионами. Но это единственный шанс искусства и жизни, и шанс ницшеанский, мел-вилловский,
бергсонианский, уэллсовский... В «Хронополисе» Кам-лера показано, что элементам времени необходима
необычная встреча с человеком, и лишь
тогда состоится появление чего-то нового.
По ту сторону
описания и повествования существует еще и третья инстанция: рассказ. Попытаемся
дать ему рабочее определение подобно тому,
как мы определяли прочие инстанции, т. е. не учитывая фактора речи. На наш
взгляд, рассказ касается обобщенных взаимоотношений между субъектом и объектом, а также развития этих отношений
(тогда как повествование имеет отношение к развертыванию сенсомоторной схемы).
В этом случае модель истины находит свое полное выражение уже не в
сенсомоторной связи, а в «приравнивании»
субъекта к объекту. Уточним теперь, что такое субъект и объект в условиях кинематографа. Объективным условно
называют то, что «ви-
1 Великая теория о
фальсификаторах, изобретенная Ницше, появилась в книге IV «Заратустры»: среди них мы узнаем государственного деятеля, служителя религиозного культа, моралиста, ученого... Каждому соответствует своя потенция
ложного; кроме того, они неотделимы друг от друга. Даже
«правдивый человек» представляет собой первую потенцию лжи,
при своем развитии проходящую через остальные. Художник, в свою очередь, также
является фальсификатором, — но ему присуща
последняя потенция ложного, ибо он стремится не «принять» некую форму (будь то форма Истины, Блага и т. д.), а совершить
метаморфозу. Воля как воля к власти, следовательно, имеет две крайние степени,
два полярных состояния жизни: с одной стороны, «воля-хищение» или
«воля-господство», с другой же стороны,
воля, тождественная становлению и метаморфозе, «добродетель дающая». Ницше смог назвать себя создателем истины со второй
точки зрения, хотя его критика Истинного
полностью сохраняет свою силу. У Мелвилла мы находим столь же выразительную
оппозицию между формой и метаморфозой, «form» и «shape» (особенно в «Pierre ou les ambigu'ites»; ср. комментарий в:
J a w о г s k i. «Le desert et Vempire», these Paris VII, p. 566-568).
