²   Bonnet Jean-Cla ude. «Troiscineastesdutexte». «Cinematographe», no. 31,
octobre 1977, p. 3 (о теллурической последовательности и центральной щели гово
рил сам Штрауб).

ми и — у Штрауба постоянно — надгробными надписями или надписями на камне, «мемориальными досками, памятниками умершим, таб-личкамис названиями улиц...»)¹. Тем не менее сопоставлять современное кино с немым в большей степени, нежели с первой стадией зву-, кового, неуместно. Ибо в немом кино мы присутствовали при двух, типах образов, один из которых видимый, а другой — читаемый (тить ры), либо при двух элементах одного образа (инъекции письменных текстов). А вот теперь визуальный образ должен читаться целиком, поскольку титры и инъекции письма представляют собой лишь, пунктир некоего стратиграфического слоя или же переменные связи в промежутке между слоями, переходы от одного слоя к другому (отсюда, к примеру, электронные преобразования письменного элемента образов у Годара)². Словом, в современном кино читабельность визуального образа, «обязанность» прочесть этот образ больше не отсылают к какому-то специфическому элементу (в отличие от немого кино), равно как и к глобальному воздействию речевого акта на видимый образ (в отличие от первой стадии звукового кино). Дело здесь в том, что речевой акт состоялся в другом месте и обрел автономию, чью археологию или стратиграфию, в свою очередь, обнаруживает визуальный образ, — т. е. он находит прочтение, касающееся его в целом, и только его. Следовательно, эстетика визуального образа наделяется новым свойством: его живописные или скульптурные качества зависят от некоей геологической и тектонической потенции, как в скалах Сезанна. Именно это в высшей степени часто происходит у Штрауба³. Визуальный образ дает соб-

¹  Narboni, no. 275, р. 9. Паскаль Бонитцер писал об «окаменелых надписях, приво
дящих зрителя в остолбенение (medusantes)»: «мы имеем дело с нагромождения
ми — говорят Штрауб и tone <...>, например, посвящение «Fur Holger Meins», наца
рапанное на нагромождении планов и представляющее собой эпиграф к «Моисею
и Аарону», в конечном счете, наделяется для Штраусов наибольшей важностью в
фильме («Le regard et la voix», p. 67).

²  Разумеется, надписи в образе (письма, крупные заголовки в газетах) оставались час
тыми и на первой стадии звукового кино, — однако гораздо чаще они «транслирова
лись» с помощью голоса (например, голоса продавца газет). Авот в современном кино,
как и в немом, надписи и титры обладают самостоятельной важностью; тем не менее,
есть и существенные различия: современное кино оперирует некоей «расплывчатос
тью» написанного смысла, как показывает Жак Фьески, посвятивший этому вопросу
сопоставления современного и немого кинематографа две статьи: «Mots en images» и
«Cartons, chiffreset lettres». «Cinematographe», no. 21,32, octobie 1976, novembre 1977.