—  Назад,— закричал он,— назад!

—  Как  это — назад,— возразил   парикма­хер.— Волосы же обратно не вставишь.

—  Ну,   тогда   отдай   их   мне,   Доминик, я возьму их с собой.

—  Раз они лежат на полу моего заведения, они моя собственность, мистер Вайнштейн,— ответил парикмахер.

—  Плевать! Отдай мои волосы!

Вайнштейн рвал и метал, но все было бес­полезно. Расстроенный, он вышел на улицу. Гоим, думал он. Так или иначе, а достанут они тебя.

Кончив туалет, Вайнштейн вышел из отеля и двинулся по Восьмой авеню. На углу двое мужчин обрабатывали пожилую даму, выклян­чивая пожертвования. Господи, подумал Вайн­штейн, было время, когда с этой работой справ­лялись в одиночку. Что за город. Кругом хаос. Прав был старик Кант: только разум вносит по­рядок в бытие. Он также подсказывает, сколько следует дать чаевых. Как все-таки хорошо быть человеком разумным! Вот бы все в Нью-Джерси были такими. ...

194

Он шел к Харриет поговорить насчет алиментов. Он по-прежнему любил Харриет, несмотря на то что, пока они состояли в браке, она наставляла ему рога со всеми абонентами телефонной сети Манхэттена на букву Р. Он простил ее. Но что, скажите, он должен был по­думать, когда Харриет вместе с его лучшим дру­гом сняла домик в штате Мэн и, не сказав ему ни слова, исчезла на целых три года? Будто ему интересно, что там у них было. Его, Вайнштейна, сексуальные отношения с женой закон­чились давным-давно. Один раз он переспал с ней, когда они познакомились, второй — в первую ночь медового месяца и еще один, чтобы проверить, все ли у него в порядке с по­звоночником после вывиха диска. «До чего же с тобой паршиво,— жаловался он бывало. — Уж такая ты стыдливая да целомудренная. Прихо­дится сублимироваться, воображая, что сажаю дерево в Израиле. Ты напоминаешь мне мою мать». (Молли Вайнштейн, мир праху ее, кото­рая глаз с него не спускала и готовила лучшую в Чикаго фаршированную рыбу, пока не откры­лось, что она добавляла в нее гашиш.)

Для любовных утех Вайнштейну нужна была совсем другая женщина. Вроде Лу-Энн, большой в этом деле искусницы. Беда только, что она не могла сосчитать до двадцати, вернее могла, но ей приходилось очень для этого напрягаться и обязательно снимать туфли. Однажды он попробовал всучить ей книжку по

195

экзистенциализму, и она разжевала ее и прогло­тила. Вообще с сексом у Вайнштейна всегда были трудности. Прежде всего из-за роста. Его рост в носках был 5 футов 4 дюйма (правда, однажды, когда он надел чьи-то чужие носки, ему удалось намерять 5 футов и целых 6 дюй­мов). Доктор Каррлик, его психоаналитик, утверждал, что бежать впереди идущего поезда хотя и опаснее мысленного самоуничтожения, но в конечном итоге и то и другое одинаково дурно влияет на состояние брючной складки. Каррлик был его третьим психоаналитиком. Первый был юнгианец, который склонял его к спиритизму. А еще раньше он посещал одну группу, и когда там пришла его очередь расска­зывать о своих проблемах, он почувствовал сильное головокружение и смог только пере­числить названия планет. Но его проблемой были женщины, и он это знал. Он оказывался бессильным с женщинами, закончившими кол­ледж с оценками выше средней. Зато чувствовал себя орлом с выпускницами курсов машинопи­си; правда, если они печатали со скоростью больше шестидесяти слов в минуту, он тоже терялся.