—  Отлично. Твой заработок придется кста­ти,— парировал Кугельмас.— Ты тут на одной доставке еды в номер в два раза больше соб­ственного веса потребляешь.

—  Я вчера в Сентрал-парке познакомилась с одним продюсером, так он сказал, что, воз­можно, я пригожусь для той постановки, что у них сейчас в работе,— сказала Эмма.

—  Что еще за прохвост? — насторожился Кугельмас.

—  Он не прохвост. Он вежливый, и доб­рый, и симпатичный, его зовут Джеф там ка­кой-то, и скоро он должен получить Оскара.

В тот же вечер Кугельмас появился у Перс­ки пьяным.

—  Не надо так напрягаться,—сказал ему Перски.— Вон сосудики-то как выступили!

224

—  «Не напрягаться»! Он еще мне говорит не напрягаться! У меня в гостиничном номере героиня романа сидит, да жена уже, небось, с собаками выслеживает!

—  О'кей, о'кей! Все понимаю! — Перски заполз под сундук и принялся обо что-то гро­хать здоровенным разводным ключом.

—  Меня обложили, как волка,— не уни­мался Кугельмас.— По городу хожу, озираясь, а с Эммой мы друг у друга сидим уже во где! Не говоря о том, что счет в отеле начинает смахи­вать на военный бюджет.

—  Ну, а я-то что могу сделать? Магия это уж такая вещь. Все неуловимо, все тонко.

—  Тонко! Ччерт. Эта мартышка у меня пи­тается шампанским «Дом Периньон» и черной икоркой, да плюс ее наряды, да плюс запи­салась тут по соседству в любительский театр, и ей подавай теперь услуги фотографа-профес­сионала! Потом, слушайте, Перски, профессор Фивиш Копкинд, который у нас сравнительную литературу преподает, — он давно  под меня копает,— узнал меня в спорадически появляю­щемся   персонаже   флоберовской   книжицы. Пригрозил рассказать жене. Опять алименты! Да что там — крах, тюрьма! За измену с госпо­жой Бовари меня жена по миру пустит.

—  И что я могу на это сказать? Я работаю день и ночь. А насчет ваших личных заморочек — тут я вам ничем помочь не в силах. Я все-таки волшебник, не врач.

225

К вечеру в воскресенье Эмма заперлась в ванной и, как ни взывал Кугельмас, не откли­калась. Кугельмас стоял у окна, вперив взгляд в стену небоскреба напротив, и замышлял само­убийство. Жаль, что этаж невысокий, думал он, а то бы прямо сейчас. А может, сбежать в Евро­пу и начать жизнь сначала?.. Сумел бы я, инте­ресно, торговать газетами?

Зазвонил телефон. Кугельмас машинально прижал к уху трубку.

—  Волоките ее сюда,— сказал Перски.— Похоже, я тараканов повыловил.

Сердце Кугельмаса подпрыгнуло.

—  Вы серьезно? — воспрянул он.— Все по­чинили?

—  Там было что-то с трансмиссией. Ваш

ход.

—  Перски, вы гений! Будем через минуту.

Меньше чем через минуту!

Снова любовники понеслись к дому вол­шебника, и снова Эмма Бовари со своими свертками забралась в сундук. На сей раз обо­шлось без поцелуев. Перски захлопнул крышку, набрал в легкие воздуха и постучал три раза. Раздался многообещающий хлопок, и когда Перски заглянул внутрь, ящик был пуст. Госпо­жа Бовари была у себя в романе. Кугельмас вздохнул полной грудью и бросился трясти руку волшебника.