Я не могу предъявлять претензии критику. Он судит, подходя с обычной меркой. Теперь к нашим спектаклям он будет подходить иначе. Он предупрежден. А до спектакля я ведь нарочно ничего ему не говорил. Пусть смотрит, как обычно. И к чести критика надо сказать - он увидел это новое. Увидел этот "крупный план", увидал "правду", увидал "жизнь". Глазастый критик. Редкостный критик.

А что он ошибся - не так себе представил технологию нашего производства - разве можно этого требовать? Для этого надо быть крупным специалистом в области этой технологии.

Я сказал, что повторение все одного и того же на сцене - не творчество. Могут возразить, а как же, если актер умеет и хорошо повторить найденное на репетиции и при этом взволноваться - что же, это разве не творчество? Да, это не творчество, отвечу я. Это значит только, что актер обладает в большой степени одним из многих нужных актеру качеств - обладает эмоциональностью, отзывчивостью - он легко возбуждается, но эта легкая возбуждаемость еще далеко не все для актера. Она способна обмануть зрителя - он примет такого рода легкую отзывчивость и возбуждаемость за правду, но это не творчество, не логическая жизнь чувства, а привычное самовозгорание без всякой разумной причины. Вспышки от нервности.

Обычно недоумевают: как же можно давать полную свободу актеру? - он ведь сыграет совсем другую роль и другую пьесу.

Репетиции в том и проходят, чтобы актер верно знакомился с пьесой и ролью, чтобы она стала его жизнью, его бытием. Чтобы он стал ролью. А когда он стал ею - нет опасности, что он выскочит из нее. Ведь вот вы, каждый из вас - всегда вы, при всех ваших обстоятельствах. Не выскакиваете из себя.

Что же касается метода, которым это все достигается - об этом нельзя сказать в двух словах. Он результат 30-летней экспериментальной изыскательской практической работы. В книге все будет изложено достаточно подробно, и я надеюсь, быстро распространится среди тех людей, которым это все нужно знать.

Что в этом во всем общего со Станиславским, и в чем разница? Общее - идеал. Он тоже хотел, чтобы актеры на сцене жили и творили. Но как этого достичь? - Какими путями? По каким принципам? В этом огромная разница. Он , как я уже говорил, предлагает в своей "системе" разложение на элементы всего самочувствия актера. Читающие его книгу обычно вводятся в заблуждение. Они думают, что так именно он и работал с актерами. На самом же деле К.С. действовал на актера всеми средствами: где "системой" (чтобы охладить излишний пыл или организовать разлетающиеся мысли актера), где "показом" - сам начнет играть и заражать актера, где заденет его личное бытовое и т.д. Все это выпадало из "системы" и проходило без учета. А дело свое делало. В репетициях он был всяким: то сухим теоретиком, то заставляльщиком, дрессировщиком, то искристым фейерверком. И тогда он пользовался приемами совсем отличными от его "системы". Простите за повторение, но надо, чтобы это хорошо запомнилось.