** «петух
в вине» — национальное французское блюдо. 146 Поднялся занавес, открыв жуткие
декорации времен Грабова*. Роль юной героини
исполняла знаменитая сосьетерка, перевалившая пенсионный возраст. Играла она с
какой-то хрупкой силой, кричаще-желтый парик подчеркивал острый носик на
размалеванном старушечьем лице. Декламация то шла шагом, то пускалась галопом,
героиня бросалась на половицы возле освещенной на полную мощь рампы.
Оркестр из 35 человек играл, не особенно напрягаясь, чувствительную музыку,
пропуская повторы, оркестранты входили и выходили, непринужденно
переговаривались, гобоист пил вино. Героиня, издав душераздирающий крик, еще раз
грохнулась на пол. И тут в темном зале послышался
странный звук. Я оглянулся и, к своему изумлению, обнаружил, что все плачут
— некоторые потихоньку, закрываясь носовыми платками, другие открыто, с
наслаждением. Мсье Лебрэн, сидевший рядом со мной господин с гладко зачесанными
на пробор волосами и ухоженными усами, трясся точно в лихорадке, из черных
круглых глаз катились на розовые выбритые щеки прозрачные слезы, пухлые
ручонки беспомощно елозили по безукоризненно отглаженным брюкам. Упал занавес, и разразилась буря
аплодисментов. На авансцену вышла пожилая девушка в съехавшем набок парике
и, приложив узкую руку к костистой груди, замерла, рассматривая публику
темными, бездонными глазами — она все еще пребывала в трансе. Но вот она
наконец очнулась, выведенная из транса восторженными криками верных поклонников
— тех, кто прожил целую жизнь вместе с Арлезианкой, тех, кто каждое божье
воскресенье совершал паломничество в театр, сперва держась за бабушкину
руку, а теперь с собственными внуками. То, что мадам Герлэн год за годом на
той же самой сцене в определенное время бросалась на пол рядом с рампой,
горько жалуясь на жестокость жизни, давало им ощущение устойчивости
бытия. Зрители орали, старушка, стоявшая
на безжалостно освещенной площадке, еще раз тронула сердца своих верных
обожателей: театр как чудо. Я глазел с молодым беспощадным любопытством на
этот спектакль в спектакле. «Холодным людям присуща сентиментальность», —
сказал я Гун, после чего *
Грабов, Карл Людвиг
(1847-1922) — шведский театральный
художник. Его декорации в духе немецкой театральной живописи конца XIX в. отмечены псевдорсалистическим, романтизированным
стилем. 147 мы поднялись на Эйфелеву башню,
чтобы уж заодно побывать и там. Перед театром мы поели в
изысканном ресторанчике напротив «Одеона». В последующие часы подогретые в
вине почки успели миновать несколько промежуточных станций, и вот, когда мы
находились на самой вершине Башни, любуясь знаменитой панорамой, бесчисленная
армада кишечных бактерий, обитающих в почках, пошла в атаку. И у меня и у
Гун начались ужасающие спазмы, и мы ринулись к лифтам. Большие щиты
оповещали, что лифты в течение двух часов работать не будут в связи с
забастовкой в поддержку длительной борьбы мусорщиков. Пришлось спускаться
спиральной лестницей — предотвратить катастрофу не было никакой
возможности. Немыслимо услужливый таксист постелил на заднее сиденье газеты
и отвез воняющую, находившуюся в полубессознательном состоянии пару в
гостиницу, где мы провели последующие сутки в обнимку — по очереди и вместе
— со стульчаком, добираясь до него ползком. До этого стыдливость нашей
любви не позволяла нам пользоваться этим удобством ванной комнаты. При
надобности мы на цыпочках пробирались в гораздо менее роскошное заведение в
коридоре. Теперь скромность одним ударом была отброшена в сторону. Эти
физические мучения определенно сблизили нас еще больше. |