Они сидят на берегу и обсыхают. Тени от берез и ольхи почти не приносит прохлады, вокруг роится мошкара. У отца прямые плечи, высокая грудная клетка, сильные длинные но­ги и внушительных размеров гениталии, практические лишен­ные растительности. Белая кожа мускулистых рук усыпана множеством коричневых пятнышек. Пу сидит у отца между колен, словно Иисус, висящий на кресте между колен Бога, на старинном запрестольном изображении. Отец, обнаружив россыпь высоких желтых цветков с красными крапинками, ос­торожно отламывает один стебелек.

— Этот цветок называется скипетр короля Карла — Pedicularis Sceptrum Carolinum — и очень редко встречается на таких южных широтах, надо бы захватить несколько штук и засушить для моего гербария, впрочем, нет, не получится. В чемодан не положишь, испачкает одежду.

Отец выдавливает из сердцевины цветка горошинку, кла­дет ее в рот и задумчиво жует.

— Если поешь семена скипетра, чувствуешь головокруже­ние и неожиданно начинаешь говорить на иностранных язы­ках, хотя это, наверное сказки.

Отец бережно откладывает в сторону осмотренное им рас­тение.

День темнеет, вода почернела, над лощиной внезапно повис­ла пыльно-серая туча. Осы, как молнии, пикируют на бутылку с «Поммаком» и несъеденный бутерброд. Неожиданно по блестя­щей воде пошли бесчисленные круги и тут же пропали. Вдалеке послышались протяжные раскаты грома. Ветер стих.

— Ну вот, гроза нас догнала, довольно говорит отец. — По­жалуй, пора в путь.

333

Выехав наконец из лиственного леса на равнину с ее нео­бозримыми полями, Пу с отцом видят вертикальные молнии, вспарывающие стену туч над горными грядами, гром прибли­жается, но он еще далеко. Тяжелые капли падают на дорож­ную пыль, пробивая в ней борозды и узоры. Отца, похоже, это мало заботит. Насвистывая какой-то старый шлягер, он жмет на педали. Они мчатся вперед.

— Вот так мы могли бы объехать весь свет, папа и я, гово­рит Пу. Отец, засмеявшись, снимает шляпу и протягивает ее Пу — на сохранение. И у Пу. и у отца отличное настроение. Они завоевывают мир, им не страшна буря.

— Я тоже воскресный ребенок, вдруг говорит отец.

На подъеме заброшенной деревни их настигает буря с гра­дом. За какую-то минуту поднимается ветер, молнии одна за другой вспарывают черноту, раскаты грома сливаются в оглу­шительный гул. Тяжелые дождевые струи слипаются в комки льда. Отец с сыном бегут к ближайшему заброшенному строе­нию. Это полуразрушенный каретный сарай, где стоят не­сколько забытых повозок и коляска с торчащими вверх оглоб­лями. Сквозь прохудившуюся крышу дождь низвергается водопадом. Но там, где когда-то хранились корма, можно ук­рыться и от дождя и от ветра.