112

тельное здание в стиле модерн, облицованное мрамором, окру­женное ароматной парковой зеленью. Тихая, благопристойная улица была вся застроена такими домами. Поднявшись по ши­рокой лестнице, я позвонил в дверь. Открыла мне горничная в черном платье с кружевной наколкой на искусно уложенных волосах. Я, заикаясь, сказал свое имя и по какому я делу, и она, смеясь, ввела меня в холл.

Подруга тети Анны, высокая блондинка, выказала безыс­кусную сердечность. Звали ее Анни, мать ее была шведкой, отец — американцем, по-шведски она говорила с акцентом. Анни была в исключительно элегантном туалете — они с му­жем собирались вечером на торжественный спектакль в Опе­ру. Меня проводили в столовую, где семейство собралось за вечерним чаем с kalter Aufschnitt*. Вокруг нарядного стола си­дели люди, красивее которых мне видеть не доводилось. Ди­ректор банка — высокий, темноволосый господин с ухожен­ной бородкой и приветливо-ироничным взглядом скрытых очками глаз. Рядом с ним — младшая дочь, Клара, которую все называли Клэрхен. Она была похожа на отца, высокая, темно­волосая, с белой кожей, карими, почти черными глазами и бледными полными губами. Она чуточку косила, что необъяс­нимым образом только усиливало ее привлекательность.

Братья были постарше, тоже темноволосые, но голубогла­зые в отличие от Клэрхен, длинноногие, стройные, элегант­ные, в английских клубных пиджаках с эмблемой какого-то университета на кармашке.

Я опустился на стул рядом с тетей Анни, которая налила мне чай и подала бисквиты. Вокруг — картины, серебро, мяг­кие ковры на необозримом паркете, резные мраморные колон­ны, тяжелые занавеси, медальоны над дверями. В парадной столовой горели в лучах заходящего солнца окна-розетки.

После трапезы меня отвели в мою комнату на втором эта­же, расположенную анфиладой вместе с покоями мальчиков, состоявшими из двух комнат каждый. В нашем распоряжении была ванная комната с несколькими умывальниками и утоп­ленной в пол ванной. Показав мне всю эту роскошь, Анни рас­прощалась. В холле стоял навытяжку шофер, директор банка ждал на лестнице.

Появилась Клэрхен — в туфлях на высоких каблуках (по­этому она казалась выше меня) и домашнем платье приглу-

* холодные закуски (нем.).

113

шейного красного цвета, волосы распущены по плечам. Шут­ливым таинственным жестом она прижала палец к губам и, взяв меня за руку, повела по длинному коридору в помещение, находившееся в башенке дома. Комната, очевидно, была нежи­лая — мебель в чехлах, хрустальная люстра укутана тюлем. В больших зеркалах отражались зажженные свечи. Там уже си­дели братья Клэрхен, они курили плоские турецкие сигареты, то и дело пригубливая коньяк. На позолоченном столике сто­ял заведенный, в полной готовности патефон. Младший из братьев, Давид, сунул в трубу патефона пару носков...