¹ Cowie Peter, «La chute d'un coips». «Cinematographe», no. 87, mars 1983, p.<>. В этой статье содержится превосходный анализ всего творчества Занусси.

свою роль, действительно отрубает себе руки, из любви к той, что отвергала предлагаемые ей руки мужчин, — но пытается сохранить достоинство,¹ организуя убийство неизуродованного соперника («Неизвестный»). В фильме «Нечестивая троица» чревовещатель Эхо в итоге может говорить лишь через собственную марионетку, но вновь обретает себя в криминальном деле, переодевшись в пожилую даму, — несмотря на то, что ему приходится сознаться в своем преступлении, хотя бы и устами несправедливо обвиненного. Монстры из фильма «Уродцы» являются таковыми лишь потому, что их вынудили сыграть их настоящую роль, и они обретают себя в темной мести, обнаруживая странный свет, сполохи которого вынуждают их эту роль прервать'. В фильме «Черный дрозд» «актера», попавшего в поток преображения, разбивает паралич в тот момент, когда он собрался воспользоваться ролью епископа с преступной целью: как если бы чудовищные изменения внезапно застыли. Ненормальная и удушающая медлительность вообще пронизывает персонажей Браунинга, находящихся внутри кристалла. То есть у Браунинга перед нами предстает отнюдь не рефлексия о театре или цирке, какую мы увидим у других режиссеров, а двуличие актера, и это может уловить лишь кинематограф, вычертив собственный круг. Виртуальный образ публичной роли становится актуальным, однако же по отношению к виртуальному образу частного преступления, которое, в свою очередь, делается актуальным и вытесняет первый образ. И теперь уже непонятно, где роль, а где — преступление. Возможно, здесь требуется из ряда вон выходящее взаимопонимание между актером и режиссером, а такое было между Браунингом и Лоном Чани. Этот кристальный круг актера, его прозрачная и тусклая грани, напоминают травести. И если Браунинг тем самым достигает поэзии несказанного, то, по-видимому, два знаменитых травестийных фильма кое-что унаследовали из его вдохновения: «Убийство» Хичкока и «Месть актера» Итикавы, с их великолепным черным фоном.

К этому разнородному списку следует добавить тему корабля. Ведь это тоже и беговая дорожка, и круг. Похоже, расколотость надвое, как на картинах Тернера, - не результат катастрофы, а просто свойство корабля. Эту структуру в своем романном творчестве навсегда зафиксировал Герман Мелвилл. Зародыш, оплодотворяющий море, — корабль

¹ Ср. анализ Браунинга, проведенный Жан-Мари Сабатье, «Les classiques du cinema fantastique». Balland, p. 83—85 : «Все творчество Браунинга основано на диалектике «зрелище-реальность». <...> Эта способность драматического актера преображаться из реального человека в человека из грезы — так, что при этом он кажется еще могущественнее, на самом деле не проистекает из темы двойничества в том виде, как мы находим ее у немецких романтиков или же в мифе о докторе Джекиле и мистере Хайде. Речь здесь идет не столько о двойнике, сколько об отражении, существующем лишь применительно к взгляду другого, тогда как лицо пребывает в тени и под маской».