ритурнель — это как раз то, что мы
слышим в кристалле, два измерения музыкального
времени, одно из которых связано с ускорением пробегающих настоящих, а
другое — с возвышением или падением сохраняющихся
прошлых. И вот, если поставить проблему специфики киномузыки, то нам представляется, что эта специфика
может определяться попросту
диалектикой звукового и оптического, образующих новый синтез (Эйзенштейн, Адорно). Кинематографическая
музыка сама по себе тяготеет к
выделению ритурнеля и галопа, как двух чистых и самодостаточных элементов, тогда как к музыке в общем
значении всегда примешивается масса других компонентов, - кроме исключительных
случаев, таких, как болеро. Это верно уже
относительно вестерна, в котором
небольшая музыкальная фраза прерывает галопирующие ритмы {«Ровно в полдень» Циннемана и Темкина);
еще более очевидно этов музыкальной комедии, где ритмические па и
шествия — порою воинственные, даже у герлс - сталкиваются с мелодической
песней. Но оба эти элемента смешиваются и
так, как в фильме Карне и Жобера «День начинается», где басы и
ударные инструменты задают ритм, а маленькая флейта выводит саму мелодию. У Гремийона, одного из наиболее музыкальных кинорежиссеров, галоп фарандол
отсылает к припевам ритурнелей, и
они то расходятся, то объединяются (Ролан-Манюэль). Такие тенденции приводят к совершенству
выразительности, когда кинематографический
образ становится образом-кристаллом. Например, у Офюльса два элемента сливаются в тождественности хоровода и галопа, а вот у Ренуара и у Феллини эти элементы
различаются, ибо один из них принимает на себя силу жизни, а другой -
могущество смерти. Но для Ренуара жизненная
сила находится на стороне настоящих времен,
устремляющихся в будущее, на стороне галопа, будь то галоп французского
канкана или же Марсельезы, — тогда как ритурнель сопряжен с меланхолией того, что уже падает в прошлое.
Относительно Феллини можно утверждать
противоположное: галоп сопровождает мир, мчащийся к собственному концу;
землетрясения, чудовищную энтропию,
катафалк; ритурнель же увековечивает начало мира и устраняет его из текущего
времени. Галоп римских императоров и ритурнель белых клоунов... И тем не менее все не так просто, и в различии между ритурнелями и галопами есть что-то
несказанное. Именно оно обнаруживается
в чудесном сотрудничестве Феллини с композитором Нино Рота. В конце «Репетиции оркестра» мы сперва слышим чистый
галоп скрипок, потом незаметно сменяющий его ритурнель, а затем оба все
глубже сцепляются, стискивая друг друга, словно борцы: пропали -спасены,
пропали — спасены... Два музыкальных движения становятся объектом фильма, а сам фильм делается
действительно звуковым. |