Кафка, «Голодарь». 404 Жиль К.ино-2. Образ-время 405 он устраняет всякое повествование. Гораздо
важнее, что он наделяет повествование новым смыслом, ибо
абстрагирует его от всякой последовательности действий в той мере, в
какой заменяет образ-движение подлинным образом-временем. И тогда
повествование заключается в раздаче различных настоящих времен
разным персонажам, так что каждый формирует некую правдоподобную
комбинацию, которая самапо себе возможна, - однако все вместе являются
«несовозможными»,|И тем самым сохраняется и творится необъяснимое. В «Прошлымлетом...»
X был знаком с А (значит,. А об этом не
помнит или лжет), а вот Ас X незнакома
(значит, X ошибается или обманывает ее). В
конечном счете, трое персонажей соответствуют трем различным настоящим, но так,
что «усложняют» необъяснимое вместо того,
чтобы прояснять его; так, что они
способствуют существованию необъяснимого вместо того, чтобы устранять
его: то, что X переживает в настоящем из
прошлого, А переживает в настоящем из
будущего, так что это различие «выделяет» или предполагает настоящее
настоящего (третьего, мужа), - и все три
настоящих свернуты друг в друге. Повторение распределяет собственные вариации по трем настоящим. В «Лгущем
человеке» двое персонажей
попросту представляют собой не одно и то же: различие между ними проявляется
именно в том, что оно делает необъяснимым предательство, ибо последнее —
на разный лад, но одновременно — приписывается
каждому из них, если считать его тождественным другому. В «Игре с огнем» похищение девушки можно
толковать как средство предотвращения
похищения, но поскольку похищение предотвращается похищением, можно полагать,
что она так и не была похищена, в момент,
когда она похищена, и будет похищена, и похищается в момент, когда она не
похищена. Как бы там ни было, этот новый способ повествования пока еще остается человеческим, хотя и
образует высокую форму нонсенса. Но
существенного он нам еще не говорит. Существенное появится скореев том случае, если мы проанализируем земное событие, о котором предположительно сообщается на
разные планеты, так что одна получит сообщение одновременно с его свершением
(со скоростью света), но другая — быстрее, а третья - не столь быстро,
т. е. перед его свершением и после такового.
И выходит, что одна его еще не получила, другая - уже получила, а третья
- еще получит, при том, что в одной и той
же вселенной оказываются свернуты три одновременных настоящих. Такое время
можно было бы назвать звездным; это система относительности, персонажи которой не столько люди, сколько планеты,
- и акценты здесь, в этой множественности миров, образующих вселенную, не столько субъективные, сколько астрономические1. |