1 Пол Шрадер
говорил о «трансцендентальном стиле» у некоторых кинорежиссеров. Но он употребляет это слово для того, чтобы
обозначить вторжение трансцендентного
в том виде, как, по его мнению, оно встречается у Одзу, Дрейера или Брессона
{«Transcendental style in film: Ozu,
Bresson, Dreyer», выдержки в: «Cahiers du
cinema», no. 286, mars 1978). Следовательно, это слово употребляется не в кантианском смысле, в котором, наоборот,
трансцендентальное и метафизическое,, или трансцендентное, противопоставлены. 606 Жиль Делез Кино-2. Образ-время 607 Первым фактором здесь выступает разрыв
сенсомоторной связи. Ибо коль скоро образ-движение соотносился с собственным интервалом, он формировал образ-действие: последний, в самом широком смысле,
включал воспринятое движение (перцепция, ситуация), импринтинг (эмоция и сам интервал), а также выполненное движение (действие в собственном смысле слова или
реакция). Стало быть, сенсомоторная цепь была единством движения и его
интервала, спецификацией образа-движения или образа-действия par excellence. Было неуместным
говорить о нарративном кино, соответствующем этому первому моменту, ибо
повествование проистекает из сенсомоторной
схемы, а не наоборот. Но как раз тем, что поставило под сомнение этот кинематограф действия в послевоенный
период, стал разрыв самой
сенсомоторной схемы: увеличение количества ситуаций, на которые больше
невозможно реагировать, количества сред, с которыми можно поддерживать лишь
алеаторные отношения, каких угодно пустых
или разрозненных пространств, заменяющих квалифицированную протяженность. И вот, в противоположность требованиям
образа-движения, ситуации уже не продлеваются в действии или реакции. Это чисто
оптические или звуковые ситуации, и персонаж, попавший в них, не знает, как
отвечать, - это «охладевшие» пространства, в
которых он перестает переживать и действовать; он обращается в бегство, начинает бесцельные прогулки,
маятникообразные движения, — при смутном безразличии к тому, что с ним
происходит, и нерешительности относительно
того, что ему следует предпринять. Но
то, что он утратил в сфере действия или реакции, он компенсирует прозорливостью: он ВИДИТ, и в итоге
проблемой зрителя становится «что
следует в образе разглядеть?» (а уже не «что мы увидим в следующем образе?»).
Ситуация уже не продлевается в действие
через посредство эмоций. Она отрезана от всех своих продолжений, теперь
она имеет смысл лишь сама по себе, ибо она абсорбировала все свои аффективные интенсивности и активные экстенсивности.
Это уже не сенсомоторная, а чисто оптическая и звуковая ситуация, где
ясновидящий заменил действователя; этакое «описание»... Мы называем опсигнумами
и сонсигнумами тип образов, неожиданно появившихся после войны, внешние причины
которых можно перечислить (действие
поставлено под сомнение; изобилие опустошенных, разрозненных и
«охладевших» пространств), — но образы эти были
вызваны к жизни и внутренним импульсом возрождающегося кино, воссоздающего
собственные условия; таковы неореализм, новая волна, новое американское кино. Итак, если верно, что сенсомоторная ситуация главенствовала над косвенной
репрезентацией времени, как следствия образа-движения, - то чисто
оптическая или чисто звуковая ситуация
открывается в сторону непосредственного образа-времени. Образ-время —
это коррелят опсигнума и сонсигну- |